Станислава Пшибышевская - Дело Дантона. Сценическая хроника.

ПЕЧАТНИК ( вытаскивает его за руку к нескрываемой радости Сюзон ). Давай в самый хвост!

Шпик предпринимает еще несколько попыток, но тщетно, и в итоге встает в конец, где его едва видно; через некоторое время исчезает.

БЛОНДИН. Ну наконец-то! Однако мы все же чересчур беспечны!

Внезапно раздается колокольный звон. Наступает молчание.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛ. Что это значит? В такой час…

МАДЛЕН ( сдавленно вскрикивает ). Бьют тревогу!

БЛОНДИН. Доброй ночи. У нас восстание.

Оцепеневших было людей охватывает все большее смятение.

СЮЗОН ( с нажимом ). Я так и знала – сегодня что-то случится!

ЖЕНЩИНА A ( кричит ). Живо, домой!

Замешательство. Никто не хочет оставлять своего места первым – тревога может оказаться ложной, и они лишатся хлеба. Crescendo accelerando molto [6].

МУЖЧИНА A. А как же хлеб?

ЖЕНЩИНА B. Будет новая резня! Как в сентябре!

ЖЕНЩИНА C. Теперь это банды Венсана! Будет еще хуже!

Крики сливаются в хаос.

КРИКИ. Скорей! – По домам! – Вернемся! – Ставни и ворота! – Бежим! – Резня!! – А хлеб?! – Нас растопчут! – Мне нужен хлеб! – С места не двинусь! – Пусть режут, мне нужен хлеб!!

Звон смолкает; от напряжения все затаили дыхание, потом вздохи облегчения и взрыв нервного веселья.

КАМЕНЩИК ( женщинам в конце очереди ). Идиотки!

Женщины весело переругиваются.

СЮЗОН ( со вздохом ). Жалко!

ИНВАЛИД. Это новая реквизиция колоколов. Отбирают, вот и пробуют. На сей раз, говорят, будут брать и с Нотр-Дама.

ДАМА. Реквизиции, рекрутчина, холод, голод – и наши сыновья гибнут сотнями что ни день. Неужели эта война никогда не кончится?

БЛОНДИН. А вы спросите Комитет спасения, отчего они не хотят заключать мир!

ИНТЕЛЛЕКТУАЛ. Хороши бы мы были, если б заключили мир на условиях, продиктованных врагом!

СТУДЕНТ ( запальчиво ). По-вашему, Комитет ведет войну из спортивного интереса? Или за какой-то там клочок земли, как короли?!

ФРАНТ. Какая разница. Раньше революция была куда как веселее. А теперь стала скучной и унылой.

Печатник, Студент и Часовщик негромко негодуют.

ИНВАЛИД. И то правда! В девяносто втором повеселей было! Десятого августа… Хотите верьте, хотите нет, но того единственного часа на площади Каррузель, когда мне перебили лапу, я не променял бы и на сотню здоровых рук. Война на улицах – это… это сущий рай.

Смех и негодование.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛ ( дружелюбно ). А за кого сражаться и за что – это уж вас не волнует, да?

ИНВАЛИД. Еще как волнует! Думаете, так уж весело драться из-под офицерского хлыста ради какой-нибудь семейной распри между королями, для которых мы товар подешевле лошадей? Ну уж нет, господин! Это совсем не то же самое, что по доброй воле строить и разрушать баррикады, сражаясь за Права Человека!

ЧАСОВЩИК. Права Человека! Четыре года назад это была вера, за которую всякий без раздумий отдавал жизнь и даже имущество. Меж тем четыре года минули, мы страдаем и сражаемся без продыху, но чего ни добьемся – все отбирают или разбазаривают наши представители. Правительство свободы! Вожди свободного народа! Человек, получивший власть, сей же час превращается в свинью, всегда и всюду, все равно, восседает он на троне или в Конв…

Поднявшийся было негодующий и боязливый ропот переходит в приглушенные возгласы и смолкает.

ГОЛОСА ( все беспокойно озираются, ища Шпика ). Он что, рехнулся?! – Пощадите! – Постыдились бы! – Одумайся, мил-человек! Головой ведь поплатишься!

ЧАСОВЩИК. Головой? Подумаешь, эка беда! Для человека, утратившего веру, смерть не так уж страшна!

ИНТЕЛЛЕКТУАЛ. Утешься, гражданин: революция не свернула со своего пути. Но Прав Человека не завоюешь в шесть недель – после тысячелетнего-то рабства.

СТУДЕНТ ( Часовщику ). Ваше отчаяние – это ведь дезертирство, понимаете вы это? Мы боремся всего-то четыре года и будем бороться до самой смерти. Речь не о нас, о нет! Речь о свободе человеческого прогресса – может статься, только для наших правнуков!

Шпик появляется вновь.

ДОМОХОЗЯЙКА. Вам, молодой господин, легко говорить. Если б вам надобно было кормить семью, вы бы иначе рассуждали после эдаких-то четырех лет.

СТУДЕНТ ( дружелюбно, указывая глазами на Шпика ). Но вслух я бы рассуждать не стал, гражданка.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛ. А Конвентом следовало бы восхищаться, а не предъявлять к нему мелочные претензии. Что ж с того, если среди семисот депутатов найдется парочка тупиц и мерзавцев? Что они, например, такое рядом с одним Робеспьером?

Это имя производит эффект слабого электрического разряда.

ПЕЧАТНИК. Факт есть факт: стоит ему захворать, как революция замедляет свой бег и начинает спотыкаться.

СТУДЕНТ ( пылко ). Это человек исключительный. Лишь его разум способен охватить ситуацию целиком, притом под каждым углом зрения. К тому же он чист.

КАМЕНЩИК. Вот-вот. А вообще, кто умник, тот и вор…

ПЕЧАТНИК ( шепотом ). Как «Человек Десятого Августа»… [7]

Блондин негодует.

КАМЕНЩИК. …а зачастую еще и предатель. Покамест ему одному и можно взаправду доверять.

СТУДЕНТ. Он правит лучше, чем лучший из королей. Однако о диктатуре даже не помышляет!

БЛОНДИН ( угрожающе ). Пусть только попробует! Но он свое дело уже сделал, друзья мои.

СТУДЕНТ. Ты спятил?!

ИНВАЛИД. Да, так и есть! Вот и Шометт [8]говорит, что это человек конченый. И он совершенно прав!

БЛОНДИН. Революция давно завершена. Сейчас Республике необходимы мир и свобода, а он затягивает войну, затягивает террор, лишает народ сил и мужества…

ПЕЧАТНИК. Эге, да это выученик Дантоновой школы!

ИНВАЛИД. Тупица! Все ровно наоборот. Робеспьер годился, пока довольно было мягких средств. Но сегодня нужна энергия ! Сегодня требуются средства радикальные, которых он боится, а не то контрреволюцией заразится вся страна, как уже заражен Конвент…

БЛОНДИН. Предпочитаю школу Дантона школе Эбера! Это вы, предатели, изводите нас голодом! Вот они, ваши радикальные средства!

Лезет в драку. Внимание отвлекает полицейский отряд с приговоренным. Конвою необходимо пройти в переулок, путь в который преграждают ожидающие в очереди. Конвой вынужден остановиться, очередь расступается с трудом, более сильные отталкивают тех, кто послабее.

( Тихо ). Вы только посмотрите. Какой в этом смысл? И дня не проходит, чтобы они кого-нибудь не уводили. От одной мысли об этой нескончаемой публичной бойне уже тошно! Почему ваш Комитет не положит этому конец?

ФРАНТ. Эй, а это еще кто?

Жандармы не обращают на вопросы внимания.

ИНВАЛИД. Скажите-ка, кто это?