Алекс Норк - Льется с кленов листьев медь

Человек.Да как угодно. … Меня по-разному называли. А собственного имени, сколько себя помню, и не было.

Ваня.А в детстве?

Человек.(Вздрагивает и смотрит несколько секунд удивленно). Как интересно ты спросил.

Ваня.Что же особенного?

Человек.(Оживленно, всё с тем же легким удивлением; глядит в сторону уже не на Ивана). Мне почему-то в голову не приходила тема эта – про детство. (Пауза. И с недобрым теперь выражением). Нет, придумать же надо, чтобы вообще не было детства!

Ваня.Я, извините, вас недопонял – тяжелые очень годы? Или вы их совсем не помните?

Человек.Да что же помнить, если вовсе их не было. (Хлопает в ладоши). Ну, гениально! Нет детства – нет человека, ха!

Ваня.(Обеспокоенно). Не волнуйтесь, пожалуйста. У нас отличный зав. отделением. Всё вспомните – и детство, и имя.

Человек.(Уже спокойно и равнодушно). Ах имя… имя… Зови меня, Ваня, «князь». Если тебе это не претит, разумеется.

Ваня.(Улыбается). Не претит совсем.

Человек.Ну и славно.

Ваня.А сейчас завтрак, как раз. Сходите-покушайте.

Человек. Спасибо, есть не хочу. А чая бы выпил.

Ваня.Отлично, и я с вами попью.

Быстро достает чашки из шкафа, спрашивает за спину:

– Вам черный или зеленый?

Человек.По утреннему времени лучше черный.

Ваня проворно кладет на стол сахарницу, пакетики в чашки, заливает в них кипяток.

– Прошу.

Где-то в глубине пробуют гитару и голос, раздается пение приятным высоким баритоном:

Человек.Это кто?

Ваня.Цыган. То есть по жизни он бухгалтер. Вы потом в столовой увидите – толстый такой в очках.

Убыстряя:

Ваня.Говорит, сбежал из табора, не поладил с их цыганским бароном – вор, дескать, бандит.

Человек.Барон?

Ваня.Ну, или генеральный директор компании этой, и заместитель его. И проверяющая организация.

Человек.От здешней жизни не убежишь. Места тут много, а бежать некуда.

Ваня.(Кивая в неопределенное). Там проще?

Человек.Там интереснее.

Ваня.Чем?

Человек.Есть за что погибать.

Ваня.А здесь разве… войны у нас такие страшные.

Человек.Страшного много, красивого мало. Подвиг, Ваня, бывает от горя, от нужды безысходной, а бывает от счастья стать выше себя самого.

Ваня.Это как, например?

Человек.Примеров много… вот, Себастьян Элькано… (Ваня, качнув головой, показывает – не знает) мелкородовытый испанец, как и многие в то время, ищет успеха в войнах, в мореплаваниях… Добился попасть в команду Магеллана.

Ваня.На первое кругосветное? А сам Магеллан ведь убит был где-то туземцами?

Человек.Случилось. И убиты были многие из команды, а кто-то в дороге погиб от болезней… Когда корабль «Викто́ра» подходил к родным испанским берегам, старшим среди офицеров остался лейтенант Элькано. Плыть совсем немного, им уже палили из пушек с берега, и тогда Элькано велел своим семнадцати товарищам приспустить паруса – не спешить, длить мгновения: «друзья, сейчас мы как Бог творим великое из ничего, а «ничего» это вечность, потом будут деньги и слава, но сейчас у нас вечность». Чувствуешь, Ваня?

Ваня.Если честно, не до конца.

Человек.А они все разрыдались.

Ваня.Потом их наградили?

Человек.Деньгами? Конечно. А Элькано получил еще самое большое из возможного – Король Испании подарил ему герб – Земной шар с латинской надписью: «Ты первый обогнул меня».

Ваня.Я все-таки понял – главными для него все равно были те последние минуты, да?

Человек улыбается и начинает пить чай маленькими глотками…

Человек.Ну а как тебе здесь с ненормальными?

Ваня.Неплохо. … Познавательно даже. У нас метод лечения – ничего не скрывать от пациентов. И не считать их ненормальными.

Человек.А чем их считать?

Ваня.Наш зав. отделением диссертацию докторскую пишет – новая категория в психиатрии: «предпочтение другой личности».

Человек хмыкает.

Ваня.Это как бы творческое самопреобразование.

Человек.Так что – не болезнь?

Ваня.Доктор считает, что термин «болезнь» мешает понять суть.

Человек.Ну-да, а которую?

Ваня.Поиск другой судьбы, и проживание в ней. А потребность такая имеет полные личностные права.

Человек опять хмыкает с видом «ни за ни против».

Ваня.Вы все-таки с чем к нам пожаловали?

Человек.У-у, не преувеличу, Иван, сказав, что черт знает с чем.

Входят вернувшиеся с завтрака, Ваня встает:

– Познакомьтесь, ваши соседи.

Вошедшие смотрят на человека, тот на них.

Жорж(Приветливо улыбаясь). Жорж.

Человек.(Сидя нога на ногу). Князь. Если вас не затруднит такое ко мне обращение.

Жорж.Вовсе не затруднит.

1-й.Иуда.

Человек.(Смотрит секунду, садится прямо) То есть, я правильно понимаю…

Иуда.Вы правильно понимаете.

Человек.Любопытная встреча.

Смотрят друг на друга, Жорж в этой паузе чувствует себя неловко, обращается к Человеку:

– Что же вы, князь, пустой чай пьете, там завтрак вполне недурной.

Человек.А пожалуй, что и схожу.

Ваня.(Поощрительно). Да, не поздно еще.

Человек поднимается и уходит.

Иуда улыбается всем, и в воздух, и идет в палату.

Жорж.(В ту сторону). Мне его жаль.

Ваня.Почему?

Жорж.Всё время переживает события те. Отвлечется ненадолго и снова туда к ним уходит.

Ваня.А зачем, вы думаете, он так поступил? Тридцать серебряников не крупная сумма. Тут выступал один историк по телевизору, говорил – за такие деньги можно было купить не более десятка хороших овец.

Жорж.Мы не знаем, как было на самом деле. (Морщит лоб, разговор, похоже, ему неприятен). Возможно, Иуда боялся, что римляне начнут репрессии против евреев, решил – лучше пожертвовать одним ради многих.

Ваня.Я, когда после травмы вылеживался, читал Евангелие – Бабушка приносила. Ничего там, вроде, про репрессии от римлян не сказано, наоборот – Пилат хорошо был настроен.