Кайркелды Руспаев - Переворот. Драматургия

Жамал. (она задерживает его) Аскар, не ходи! По-моему бесполезно говорить с этим полоумным. Разве не слышал – он собирается предъявить ультиматум президенту?

Аскар. Да, и я начинаю подозревать, что у него не все в порядке с головой. Но ведь нужно как-то остановить его. Я поговорю с ним, поговорю с полковником Исмаиловым, с другими лидерами партии – ведь не все же они сошли с ума. Я должен остановить их, иначе город потонет в собственной крови.

Жамал. Нет, Аскар, ты их не остановишь. Еще вчера у тебя была такая возможность, но теперь поздно. Нужно подумать о нас. Машина в порядке? Сколько там бензина? Где наши дети? (звонит по мобильнику) Гульнара! Ты где? С Иваном? Но где вы? Понятно, что в городе! Где конкретно? Как не беспокоиться, как не беспокоиться! Ты что – не видишь, что творится? Что? Тебе ничто не угрожает? Что это значит? Слушай, мне недосуг с тобой препираться. Давай, возвращайся домой. Да поосторожней там… на улицах. Ты меня поняла? Возвращайся быстрей – мы уезжаем. Да. Давай. (отключает мобильник и поворачивается к мужу) Гульнара с Иваном. Говорит – им ничто не угрожает. В такое время и такая беспечность. Ну что же ты стоишь? Езжай в школу, привези Берика. А к тому времени и Гульнара должна вернуться. Соберемся здесь и поедем.

Аскар. Жамал… послушай, Жамал, я никуда не поеду. Именно сейчас я не могу никуда уехать. Сейчас, когда над нашими людьми нависла такая угроза. Подумай сама – как я, имам, брошу всех на произвол судьбы и ударюсь в бегство. Нет, мы никуда не поедем. Я сейчас привезу Берика… вы пока посидите дома, никуда не выходите. Возможно, долго не придется сидеть. Я думаю… (решительно уходит)

Жамал. (закрывает за ним дверь и, возвращаясь, набирает номер по мобильнику) Ой, не знаю, сколько продлится это безумие. Чует мое сердце – добром это не кончится. По-моему мы еще пожалеем, что не выехали сегодня… Алло! Алло! Ну, что это со связью! Все там посходили с ума, что ли!

Она приносит веник и совок и собирает битое стекло. Закрывает целые внутренние рамы окна. В этот момент входит Берик. Его голова перевязана. За ним Мария. Ее слегка качает, и она держится за грудь в районе сердца.

Берик. (бросаясь к матери) Мама! Что там было! Я своими глазами видел, как танк стрельнул из пушки. Ты не поверишь, но…

Жамал. (прижимает к себе сына, затем отстраняет его) Что с тобой?! Ты ранен?

Берик. А, это? Пустяки! Мы смотрели из окна в классе, как танк поворачивал свою башню, так красиво – как в кино, и потом он так бабахнул из пушки, что стекла и посыпались. Одно стеклышко и резануло по лбу.

Мария. Не беспокойся, Жамал, рана неглубокая, просто царапина.

Берик. Да, мама, просто царапина. И не болит вовсе. Я и не хотел, чтобы меня перевязывали, но Мария Петровна настояла.

Жамал. Ладно. Главное, что ты жив, и ты дома. Иди к себе, Берик, уложи в свой рюкзак самое необходимое – должно быть, мы уедем. Возьми джинсовый костюм, пару рубашек, полотенце, зубную щетку и пасту.

Берик уходит. Жамал приглашает Марию к столу.

Жамал. Давай хоть с тобой попьем чаю – во рту от всех этих тревог пересохло. (наливает и подает подруге пиалу) Бери печенье.

Мария. (кладет сахар в чай и мешает ложкой) Нет, спасибо. Кусок не лезет в горло. (отхлебнув чаю) Значит, вы решили уезжать?

Жамал. А что делать? Правда, Аскар не хочет. Но, думаю убедить его. А вы что, остаетесь?

Мария. Нет, я тоже думаю, что нужно уезжать. Но Ваня… Ты ничего о нем не знаешь?

Жамал. А что с ним?

Мария. Ты, конечно, знаешь, что он принял ислам. Но это еще не все. Оказывается, он состоит в этой партии, в Аль Хизб. Об этом я узнала только сегодня, сейчас, перед тем, как идти домой. Я позвонила ему, сказала, что нам нужно собраться и поехать в стадион. А он ответил, что никуда не уедет, что он мусульманин, и что он является членом партии Аль Хизб. Он советует и мне принять Ислам и остаться в городе. Вот так. А ты, значит…

Жамал. Да, я считаю, что надо уезжать отсюда, и чем скорее, тем лучше. А что касается Вани… Конечно, каждый волен принимать ту или иную веру. И каждый волен поступать, как ему велит разум и совесть. Но мне кажется, что этот шейх Абдурахман умело использует людей. Он их попросту обманывает. Вот и Аскара он обманул. А ведь у него была возможность предотвратить все это безобразие. Аскар знал то, что для нас с тобой явилось неожиданностью, хотя он сказал, что так и не вступил в ту партию. Да, теперь выясняется, что и Ваня об этом знал. Но что с него взять? Он слишком молод. И… он пошел к заговорщикам следом за Аскаром. Ты ведь знаешь, какой Аскар авторитет для него. Ведь он принял Ислам из-за Аскара.

Мария. А мне кажется – из-за Гульнары. И потом – ведь Аскар, как ты говоришь, не является членом той партии.

Жамал. Да, но он был посвящен в их тайны. И посещал их собрания. Другое дело, что эти экстремисты использовали его, использовали его авторитет, чтобы перетянуть на свою сторону порядочных людей, офицеров гарнизона, молодежь, посещавшую мечеть. Ведь все они считали, что Аскар заодно с шейхом.

Мария. А разве он не заодно с ним?

Жамал. Вообще-то, наверно, заодно. Только в том, что касается закона шариата. Но он говорит, что был против радикальных мер. Против насилья.

Мария. Но насилие уже применено. И это только начало. Нет, нужно уезжать.

Жамал. И я того же мнения. Но как убедить Аскара? Да и понять его нетрудно – ведь он имам, духовный наставник многих мусульман. Он не может бросить людей, свою общину. А я… может мне уехать без него? Как ты считаешь? Ведь нужно позаботиться о детях.

Мария. Не знаю, Жамал. Конечно, мы обязаны в первую очередь думать о детях… но, что касается тебя… думай сама. Вроде бы вам ничто не угрожает.

Жамал. Ой, не знаю! Кто может сейчас с уверенностью сказать, кому что угрожает? Я…

В этот момент входит Гульнара, а за ней Иван. На нем униформа экстремистов.

Гульнара. Здравствуйте, тетя Мария.

Мария. Здравствуй, Гульнара.

Иван. Здравствуйте, тетя Жамал.

Жамал. (пристально смотрит на его, разглядывает его униформу) Здравствуй… Ваня. Тебя теперь не узнать.

Гульнара. (Иван мнется, и она выдвигается вперед) Вы знаете о том, что произошло в городе?

Жамал. (строго, но, не отрывая взгляда от Ивана) Уж не оглохли, наверное. И не ослепли. Ты где была?

Гульнара. (легкомысленно) Я? Мы были в центре, там…

Жамал. (повернувшись к дочери) Там стреляют, к твоему сведению. Ты хоть понимаешь, какой опасности себя подвергала?!