Валя Шопорова - Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?

– Пошёл ты, Мориц! – рявкает она ему в лицо, подхватывая сумку и делая шаг в сторону выхода из класса, но парень хватает её за запястье, останавливая.

– Фу, Литтл, как некультурно… – наиграно причитает парень. – Может быть, научить малышку вежливости? – он слегка выворачивает её руку – не делая больно, но заставляя сделать шаг ближе.

– Извините, о, превеликий и светлый господин Мориц Трюмпер, что я позволила себе такое панибратство в ваш адрес, я спешу исправиться. – Хенси произносит это самым холодным тоном из возможных. – Мистер Мориц Трюмпер, не соблаговолите ли вы пройти в глубокий тыл человека?

– Что?

– Иди в жопу, Мориц Трюмпер. – переводит девушка опешившему парню и направляется к выходу, довольствуясь своим триумфом.

Вот только радость её не длится долго. Продержав победную улыбку на лице так долго, как требовала ситуация, а именно – наличие свидетелей, девушка зашла в туалет, захлопнула дверцу кабинки и, опустив крышку унитаза, забралась на него с ногами. Не очень культурно, но сейчас девушку это волновало меньше всего.

В её груди бились странные чувства, которые никак не сочетались между собой: мимолётная радость от победы над наглецом, обида за очередную сальную пошлость в своё адрес и немного ненависти на себя за свой острый язык, который не всегда удавалось держать за зубами. А ещё эта «малышка»…

Девушка вздрагивает и обнимает колени, опуская взгляд в пол и смотря каким-то отстраненным, застывшим взглядом. «Как? Как?» – этот вопрос вновь и вновь проносится в её голове уже который месяц, и она каждый раз пытается найти себе оправдание, но не находит.

Она слишком хорошо помнит тот день. Девятое сентября 2005 года, она впервые в новом учебном году пришла в школу – болела – и увидела его… Они были одноклассниками уже не первый год, но в тот день она посмотрела на него совершенно иными глазами, посмотрела и пропала. Карие глаза, что цветом походили на тёплый гречишный мёд, в них плескалось ласковое сентябрьское солнце, что в том году особенно долго радовало учащихся своим теплом. Она пропала в них, нырнула в омут, не побоявшись утонуть.

Следующие две недели девушка ходила сама не своя: ни с кем не разговаривала, почти ничего не ела, с родителями обходилась одной двумя фразами. Мама в скором времени поняла, что причина тоски сердечной в первой юношеской любви, которая, как известно, сильнее всех иных. Предприняв несколько попыток к тому, чтобы дочь раскрыла душу, мать оставила её в покое. Друзей же у Хенси было не так много. Нет, они были, но не настолько близкие, чтобы открывать им душу. Только одна была по-настоящему дорога девушке, но после переезда их общение свелось к интернет-беседам и редким реальным встречам несколько раз в год.

Так, «поболев», Хенси сделала вывод – ни к чему Морицу знать о её чувствах. Слишком уж они разные, и всё, на что она может рассчитывать это – смех с его стороны или, может быть, он мог бы предложить ей провести ночь-две вместе, что он, собственно, делал и без признаний с её стороны. Но, как бы на самом деле девушке не хотелось согласиться на его предложение, она никогда этого не сделает, потому что у неё есть чувство собственного достоинства и никто не стоит того, чтобы она через него переступала.

Никто. А любовь… Может быть, когда-нибудь, планеты и звёзды выстроятся так, что они будут вместе? Может быть, она станет богатой и знаменитой – успешной леди, они встретятся на одном из званых банкетов где-нибудь в Лондоне или Париже, их взгляды встретятся и они больше никогда друг друга не отпустят? Может быть, его смех и такое странное поведение лишь маска? Может быть…

Девушка с силой мотнула головой и несколько раз закрыла/открыла глаза, чтобы отогнать наваждение. Нет, не нужно тешить себя несбыточными мечтами, по крайней мере, так часто. Хватит уже и того, что она видела в своём сегодняшнем сне: того запретного и невозможно приятного.

Глаза прикрываются и картины сладкого видения вновь оживают под тонкой кожей век. Его руки, что нежно, но в то же время требовательно ласкали её тело, его горячие, припухшие от сладких поцелуев губы, что горячо дышат в её приоткрытый в истоме ротик, его взгляд карих глаз, что из-за освещения и возбуждения кажутся чёрными, а ещё этот медальончик-амулет на его шее… Во сне она так явственно видела, как маленькая медалька покачивается над её лицом, в такт ускоряющимся движениям, пока она, сведенными судорогой удовольствия пальцами, не цепляется за его ещё не очень широкие, но уже развитые плечи, и закрывает глаза, перед которыми взрываются алые салюты…

– Ах! – восклицает Хенси, хватаясь рукой за стенку кабинки и возвращаясь в реальность. Слишком яркие мечты так глубоко утянули юную особу в свой омут, что она не заметила, что вот-вот упадёт с унитаза на пол.

Всё ещё продолжая держаться рукой за стену, девушка спустила ноги на пол и сделала неуверенный шаг. Ноги немного подкашивались, а низ живота словно налился каким-то теплом. Будто горячий чай налили в чашу таза, чай с чабрецом и бергамотом…

– Чёрт… – тихо ругается Хенси, переминаясь с ноги на ногу и мотая головой, отгоняя наваждение, толкает дверь кабинки.

Те же светлые кафельные стены туалета для девочек, тот же ровный ряд умывальников и зеркал над ними. Девушка вздыхает и подходит к одной из раковин, открывает кран и подставляет и без того холодные ладони под ледяную воду, направляет воду на запястья, желая охладить кровь, промачивая длинные рукава тёмно-синей кофты.

Подняв взгляд в зеркало, девушка начинает бесстрастно, но придирчиво разглядывать своё отражение. Каштановые волосы ниже плеч – не очень густые, но и не тонкие, слегка вьющиеся, некоторые пряди всё ещё тронуты солнцем и смотрятся светлее остальных. В меру густые брови достаточно правильной формы, конечно, кое-где кое-что подправить было бы нелишним, но Хенси не любила зацикливаться на своей внешности до такой степени. Серо-зелёные глаза, густо подведенные чёрным карандашом и серыми тенями. Такой макияж взрослые называли «неформальным», да и самой Хенси он напоминал представителей нетрадиционных субкультур, но ей так нравилось, и она не собиралась меняться из-за пары резких слов в свой адрес. Высокие скулы, пухлые, красиво очерченные губы, и колечко в правой ноздре – всё это, казалось, не подходило друг к другу и придавало образу некую незавершенность. А стиль одежды, предпочитаемый Хенси, только добавлял раздора в единый образ. Её любимыми были чёрные джинсы, но так же часто она носила и серые с потёртостями и заниженным креслом, что так смешило некоторых не очень продвинутых прохожих. Из обуви она предпочитала ботинки или кроссовки, но не туфли на каблуках, а верх всегда был тёмных оттенков и, чаще всего, многослойным. Но, несмотря на кажущуюся мальчишескую направленность её гардероба, никто и никогда не говорил, что она похожа на парня. Была в этой странной одежде какая-то неуловимая элегантность, которой не смог бы объяснить и самый именитый модельер, и она всегда позволяла Хенси оставаться узнаваемой.