Валя Шопорова - Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?

Раз за разом обводя пространство взглядом, Хенси пыталась оправдать запустение чем угодно: занятостью родителей, их ленью и ещё миллионом причин, она отчаянно гнала от себя какие-то страшные мысли, что пытались проникнуть в её душу, сжимая её ледяными тисками.

– Пап, – на выдохе спросила Хенси, – что происходит?

– Всё в порядке, дорогая, – заучено ответил отчим, садясь на диван.

– Почему… – она запнулась. – Извини, но… почему наш дом в таком состоянии? Папа, где мама?

– Хенси, – мужчина сложил руки в замке, делаясь серьёзным и даже чуть хмурым, – мне тяжело было следить за домом в одиночку, а позволить себе домработницу я не мог, – ответил мужчина, проигнорировав вторую часть вопроса падчерицы.

– А… – в голове девушки крутилось слишком много вопросов, ей с трудом удавалось сконцентрироваться на одном из них. – А что с твоей работой? Неужели тебя тоже сократили, как маму?

– Нет, дорогая, – ответил мужчина, но едва девушка успела облегчённо вздохнуть, как её надежды рухнули, – меня уволили.

– За что? – спросила она и тут же добавила, смотря куда-то перед собой. – За пьянство?

– Да, – честно ответил мужчина, он не видел смысла врать, слишком уж долго он жил во лжи.

– Они не смогли это терпеть… – Хенси продолжала смотреть куда-то перед собой. – Почему же ты пил? Почему ты пьёшь?!

– Не вини меня, Хенси, я не мог иначе, – ответил мужчина. Повышенные интонации дочери, её непонимание задевали его, она смотрела на него, как на какого-то алкаша, слабого человека, но он не был таким, он верил, что не был. Ему хотелось оправдаться или даже накричать в ответ, сказать правду, выплюнуть её, но он понимал, что не имеет на это морального права.

– Где мама? – тон девушки резко переменился, она в упор смотрела на отчима, её глаза были спокойными, но там – на дне, плескалась отчётливая тревога, похожая на грязную трясину.

– Хенси, она…

– Где мама? – вновь повторила девушка, словно не слыша отчима.

– Её нет.

– В смысле? – воздух как-то внезапно закончился и злость отступила, но только для того, чтобы вернуться через мгновение с новой силой. – Где мама?! – Хенси начала кричать. – Где моя мама, Макей? Что у вас тут произошло?! Где она, где?! Я хочу её видеть!

– Она ушла, – ответил мужчина, чернеющий с каждым словом дочери.

– Я так и знала, – всхлипнула девушка. – Это ты виноват! Ты со своим алкоголизмом, ты разочаровал её! Ты обещал быть опорой, а сам… Ты подвёл её!

– Ты не права, Хенси, – мужчина всеми силами держался, чтобы не сорваться, но руки его уже начали мелко дрожать.

– Я права, Макей, – слова девушки звучали холодно и незнакомо. Мужчина смотрел на свою девочку и не мог понять, куда подевалось то нежное и светлое создание, неужели, он больше никогда не увидит её?

– Пошли, – резко сказал мужчина, вставая и направляясь к выходу.

– Что?

– Одевайся, Хенси, мы едем к маме.

– И я останусь с ней, если ты не перестанешь так себя вести, – ответила девушка, даже не понимая, как больно делает отцу. – Запомни, Макей, – говорила она тоном надзирателя, – алкоголь разрушает жизни.

– Пошли, – коротко бросил мужчина, сжимая зубы. Слова дочери о том, что она останется с матерью холодили его душу, вызывая желание взвыть, закричать, рвать на себе волосы, но он держался. Держался из последних сил, сжимая руль до белых костяшек.

Дорога была долгой, но Хенси ни о чём не спрашивала, она была обижена на отчима и даже не смотрела на него, впиваясь взглядом в деревья, дома и прочие элементы серого весеннего пейзажа, проносящиеся за стеклом. Макей не включал радио, напряженная гудящая тишина давила на уши, а в купе с отвратительным запахом табака, которым пропитался весь салон автомобиля, она оказывала некий дурманящий эффект, загоняла в транс.

Глубоко вдохнув, девушка закрыла глаза и тут же утёрла дорожки слёз, оставившие на щеках влажные следы. Её душила обида, почему-то, этот автомобиль приносил столько боли. Такая мелочь… Такая мелочь, как изменившийся в салоне запах заставляла лёгкие девушки гореть от боли и сдерживаемой обиды. Раньше в это машине всегда так знакомо пахло апельсинами и корицей – Симона всегда следила за тем, чтобы флакончик с ароматом был полон. Это был такой тёплый и родной запах, а теперь… Теперь от него не осталось даже следа, его заменил едкий запах крепких сигарет, который разъедал глаза и лёгкие.

– Сколько же всего изменилось, пока меня не было? – думала Хенси, прислонившись головой к холодному стеклу и следя за пейзажем, который становился всё более скудным. Было очевидно, что отец везёт её куда-то за город. – Наверное, – думала Хенси, – мама переехала. Никто не захочет жить с алкоголиком… – мотнув головой и слегка ударившись лбом об стекло, Хенси зажмурилась и вновь открыла глаза, мысленно ругая себя. – Ты дура, Хенси, дура, – корила себя девушка, – твоему отцу плохо, а ты его добиваешь. Точно, поговорю с матерью, попробую убедить её, что нужно вернуться, попробовать наладить жизнь. Ведь они были так счастливы, у них непременно всё получится. В конце концов, теперь я дома. Я пойду работать, так что, пусть небольшие деньги, но у нас будут, а там Макей возьмёт себя в руки, перестанет пить. Мы вновь заживём, как раньше…

– Приехали, – объявил Макей, слишком резко тормозя у каких-то ворот. – Пошли, Хенси. – кивнул, девушка покинула автомобиль, бегло осматривая место их назначения.

– Кладбище? – удивлённо спросила Хенси, оборачиваясь на Макея, ожидая объяснений, но мужчина не ответил, взяв её за руку и коротко повторив:

– Пошли.

Они долго ходили, петляли между бесконечными рядами могил, надгробий и крестов. Первое время девушка просто смотрела вперёд, каждый раз думая, что они вот-вот выйдут с кладбища и окажутся у дома её матери.

– Да, – думала Хенси, когда они сворачивали очередной раз, – странное место мама выбрала для покупки дома… Наверное, около кладбища жильё просто дешевле…

Поняв, что их прогулка затягивается, девушка начала рассматривать надгробия, сперва без особого интереса, бегло, но потом она начала всё сильнее и внимательнее вглядываться в эти застывшие во времени лица. Они были разные: молодые и совсем старики, свежие могилы и те, которым было уже полвека.

Когда они в очередной раз свернули, Хенси немного отстала – её внимание привлекла одна из могил. Подойдя к чёрной оградке, девушка смотрела на фотографию, на которой была изображена юная девушка. Русые волосы ниже плеч, голубые глаза, родинка на щеке и улыбка. Взгляд Хенси упал на дату рождения и смерти.

– Семнадцать лет, – прошептала Хенси, – всего семнадцать лет…

Эта девушка была так похожа на саму Хенси, хотя каких-то сходств она и не могла отметить. Они обе были, как говорят, из тех, в ком ничего особенного нет, но взгляд цепляется. Они были похожи: один тип внешности, один год рождения, только было одно но…