Валя Шопорова - Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?

– Ты прав, – сказала девушка, возвращая отцу флягу, – так лучше. Так этот мир кажется не таким дерьмовым. – девушка вернулась на скамью. – А теперь, давай поговорим.

– Хорошо, – кивнул мужчина. Все планы и наработки разговора летели ко всем чертям, оставалось только импровизировать и говорить правду. – Хенси права, – думал мужчина, медленно подходя к лавке, – она уже не маленькая девочка, совсем не маленькая, она сможет понять. Может быть, она разозлится на меня, но, когда-нибудь, она поймёт меня. Поймёт… – сев, мужчина продолжил молчать, рука назойливо тянулась к пачке сигарет, лежащей в кармане.

– Кури, если хочешь, – сказала Хенси, даже не смотря на отчима. – Только, прошу тебя, не ври мне.

– Хорошо, Хенси, – кивнул отчим, доставая сигарету, – я буду говорить с тобой, как со взрослой…

– Лучше – говори со мной, как с нормальной, – перебила отчима девушка. – Никто ведь не подбирает слов, говоря с нормальными людьми? – девушка посмотрела на мужчину и продолжила, не дожидаясь ответа. – Никто. Потому что никто не боится, что у них случится приступ или срыв. Вот и ты не бойся. Я буду в порядке, я буду молодцом. Обещаю. – интонация девушки резко контрастировала с её словами о нормальности.

– Хорошо, – тяжело вздохнув, ответил Макей, продолжая крутить в руках незажжённую сигарету – ему, вопреки разрешению, было трудно курить в присутствии дочери. – Хорошо, – повторил он, – я скажу тебе всё.

Разговор получился долгим, слишком долгим. На улице успело потемнеть и значительно похолодать, а отец и дочь продолжали разговаривать, сидя около такого неподходящего для этого места – кладбища. Вопреки обещанию, Макей не сказал Хенси самого главного – того, отчего же умерла её мать, но он сказал кое-что другое. То, что заставляло его одновременно думать, что он поступает правильно и ощущать себя подлецом и предателем. Эта же новость, заставляющая Макея метаться и съедать себя сомнениями, несколько отвлекла Хенси от мыслей о маминой смерти. Совсем чуть-чуть, но Хенси переключилась, пытаясь осознать сказанное отчимом и попытаться представить, как это будет.

Слова Макея сулили новую перемену в жизни Хенси, и она не могла определиться, как она к этому относится. С одной стороны – ей самой было тяжело жить с отчимом, видеть его таким, но с другой – последний год не принёс ей ни одного позитивного изменения, что не позволяло ей видеть что-то светлое в новости о переезде.

– Что ж, – сказала Хенси, пряча руки в карманы и вытягивая озябшие ноги, – посмотрим, что из этого выйдет…

– Да, Хенси, – отчим слегка улыбнулся, радуясь, что дочь не устраивает истерик и вообще ведёт себя более, чем адекватно. – А сейчас – пошли домой?

– Да, хорошая идея… Я замёрзла.

Направляясь к машине, Хенси обернулась, вглядываясь в чёрное чрево кладбища.

– И, всё-таки, я не верю, – подумала Хенси, всматриваясь в темноту, – ты не могла меня оставить, мама. Я найду тебя, обещаю.

– Хенси, ты идёшь? – окликнул девушку отчим.

– Да, – отозвалась Хенси, последний раз оборачиваясь на кладбище и сжимая кулаки, – да…

– Ну, что, Хенси, до встречи? – спросил Макей, похлопывая себя по карманам и вновь тянясь к дочери, чтобы обнять.

– Наверное, – Хенси поправила дорожную сумку на плече.

– Удачной дороги, дорогая, – мужчина вновь обнял дочь.

– Уважаемые пассажиры, поезд Штутгарт-Лейпциг отправляется через десять минут, просим всех занять свои места! – объявил автоматический голос из динамика, заставляя пожилого спящего мужчину проснуться и обронить газету.

– Пора, – вздохнула Хенси, сжимая ремень сумки и из-под опущенных ресниц глядя на отчима. – Я буду скучать по тебе, Макей.

– Я тоже, Хенси, – мужчина вновь обнял дочь, прижимаясь губами к её виску. – Но это ведь не надолго?

– Знать бы точный срок…

– Полгода, – уверенно сказал Макей, Хенси вопросительно посмотрела на отчима.

– Полгода?

– Да, через полгода я заберу тебя, хорошо? – он протянул ей ладонь, но девушка медлила, не решаясь подать ладонь и подкрепить их соглашение. – По рукам, капитан? – Хенси покачала головой. Эта игра больше не казалась ей уместной и смешной, но она протянула тонкую, мелко дрожащую руку.

– По рукам, – тихо сказала она.

– Вот и отлично, – Макей широко улыбнулся и Хенси невольно отметила, что от постоянного курения его зубы заметно пожелтели. – Думаю, – он вновь обнял девушку, – полгода мне вполне хватит, чтобы разобраться со всем.

– Надеюсь…

– Вы будите заходить? – несколько раздражённо спросила полноватая проводница, высунувшись из поезда.

– Да, да, – кивнула Хенси, – сейчас.

– Прощайтесь скорее, поезд не может ждать только вас одних.

– Мы понимаем, мисс, – отозвался Макей. Женщина покачала головой, что говорило: «все вы всё понимаете, а поезд всё равно задерживаете». Макей отпустил дочь и посмотрел на неё глубоким, проницательным взглядом. – До встречи, дорогая.

– До встречи, Макей, – тихо ответила Хенси. Внутри что-то сжималось, но она понимала, что так будет лучше. – Мне пора, – Хенси поправила сумку и сделала маленький шаг в сторону состава, – мне пора…

– Удачи тебе, Хенси, – он помахал рукой, когда девушка встала на ступеньку.

– Спасибо, – сдержанно ответила девушка, оборачиваясь через плечо. Хотелось сказать ещё что-то, но вездесущая проводница вновь появилась в дверях, едва не сбивая девушку:

– Заходите-заходите, – затвердила она, нетерпеливым жестом показывая Хенси, чтобы та проходила, – где ваш билет? А, вот ваш билет, – она комментировала каждое своё действие, – место 12, вагон 7, проходите, – она показала рукой влево, указывая путь. – Проходите скорее, мы отправляемся. – кивнув, Хенси ещё раз обернулась и зашла в поезд. Дверь за девушкой закрылась, разделяя двух родных людей.

Пройдя вдоль состава, Макей нашёл седьмой вагон и встал под его окнами, желая ещё раз посмотреть на дочь. Хенси, медленно проходящая по вагонам, в пол уха слушала проводницу, которая почему-то шла за ней и что-то бесконечно говорила. Найдя своё место, Хенси поставила сумку на полку для багажа, после чего попыталась туда же засунуть чемодан, но ничего не вышло. Оставив его стоять на полу, девушка села, подпёрла рукой голову и уставилась в стену с деревянными панелями.

В это время под окнами стоял Макей, вглядываясь в черты дочери, в её нахмуренные брови, немного спутанные волосы, бледное лицо… Она не видела его, а он никак не мог обратить на себя её внимание да и не было в этом смысла. Когда поезд, загудев, медленно тронулся в путь, мужчина пошёл следом. Набирая ход, состав легко обогнал его и устремился вдаль, оставляя провожающих далеко позади.

Неотрывно смотря на удаляющийся состав, Макей становился всю хмурее с каждой минутой. Он пообещал дочери, что заберёт её через полгода, но он не был уверен, что сможет исполнить данное слово. Слишком много всего навалилось: смерть любимой супруги, потеря работы, долги, которые росли с каждым днём и теперь за них обещали забрать дом. Нужно было как-то сводить концы с концами, нужно было как-то вставать на ноги и пытаться наладить свою жизнь. Макей знал это, у него даже был размытый план, но, как бы он не корил себя за слабость, он не был уверен, что справится.