И. Смирнов - И тихий ветер веет. Роман в стихах

XLVI

Прожив лет двадцать – срок не малый, —
На жизнь иначе смотрит всяк:
Кто вышел в боссы, в генералы
Пустышкой кажется, ведь так?
Тогда в его автомобиле
Часов мы много проводили,
Подолгу говоря о том,
Как всё устроено кругом,
В чём человечества позор
И сколько ангелов в булавке —
Ну, в общем, о любой козявке
Шёл очень дельный разговор.
В беседе о таких вещах
Порою исчезает страх.

XLVII

Бывает так, что мысли кванту
Нужна опора, друг, рука,
Ведь помогал Вергилий Данту,
Ведя вперёд ученика.
Но иерархии особой
Меж нами не было: мы оба
Тогда с ним были далеки
От окруженья, вопреки
Бывало, выгодам своим,
Степенной практике, уму.
И до сих пор я не пойму,
Как вдруг из хаоса режим
Установился между нас.
Он говорил: «Гомеостаз!».

XLVIII

Ночной порой бывало мы
Стоим на набережной Стрелки,
Когда Неву среди зимы
Заносит снегом лёгким, мелким,
И неподвижная река
Лежала подо льдом, слегка
Качая медленные льдины.
Казалось нам на миг единый,
Что по тем линиям в разломах
Возможно совершить побег ,
Где и предатель – человек,
Обманщик же свершает промах;
Смотрели мы на ночь и мир
Чрез Фицджеральда ориентир .

XLIX

Над нами Тропик Козерога
В небесной бездне громоздился,
И он пробил своей дорогой
Ту стену, где и я родился.
И стало тело вмиг растущим
Лучом; ad asta через кущи
Летело, глухо и не зряче.
Да и могло ли быть иначе?
И понял я тогда, что в волю
Я наслажусь рекой свободы
За все умеренные годы
И, может быть, себе позволю
Устами к ней тогда прильнуть,
К гречанке, вняв любви всю суть.

L

Гляжу я в небо налету
И сторожу аэропорт,
А вместе с ним свою мечту:
Смотрю, какой же самолёт
Подарит мне от изобилья
Свои серебряные крылья.
Когда же совершу вояж ?
В Европу ? в США ? на пляж?
На те златистые пески
Тайланда, Родоса, Колхиды,
Ну, на худой конец, Флориды?
Хотя, быть может, от тоски
Не убежать нам никуда:
Вокруг материков вода.

LI

Я опасался, что психоз
Случится у кого как раз,
Но, к сожалению, мороз,
Учёба разлучили нас.
Он – в опьяненье или ломке —
Тогда поддался странной гонке,
Как от убийцы иль ножа,
Пытаясь как-то убежа…,
Летел вперёд, как ураган;
И раж, и скорость и т. п.,
И в результате – ДТП.
(И этим начался роман).
На перекрёстке были сбиты
Старуха с дочерью – убиты?

LII

Но, может, это лишь мираж?
Воображенья, бреда плод?
Однако телерепортаж,
Да и помявшийся капот
Довольно ясно говорят,
Что это было. Папин взгляд
Стал подозрителен и строг,
Как будто бы его сынок
Им лично в чём-то уличён.
Хоть в тот же вечер он от пятен
Отчистил всё, капот от вмятин
Исправлен – ездил он в салон.
Но в доме как-то неуютно
Всё становилось поминутно.

LII

LIII

В конце концов, душа устала.
Одно, однако, существо
Во всём их доме не внушало
Ему страданий, мать его!
На ласки вовсе не скупа
Она столь часто так слепа
К порокам чада своего,
Не замечая в нём того,
Что видно остальным вокруг.
Ни странных слов его набор,
Ни модный головной убор,
Ни странный полуночный друг —
Ничто не изменяет в ней
Любви тех светлых детских дней.

LV

Любовь её, увы, безмерна,
И потому была она
Ему, как тот венок из терна:
В нём большая ещё вина,
Чем в непрямом отцовском взгляде,
Что был, конечно, беспощаден,
Но к полной силе из-за слов
Столь громких не был всё ж готов.
Нередко поднимая крик
По важным поводам и нет
Истратил весь авторитет
Его отец, его старик.
Когда уж не внезапен гнев,
Его мы слышим, как распев.

LVI

Здесь подчеркну, что он – не я.
Ведь не был также он поэтом,
Не понимал, что есть семья.
Я потому сказал об этом,
Чтоб вдруг сличая здесь черты,
Читатель, по ошибке ты,
Себя представив психоло́гом,
Под вразумительным предлогом,
Не заключил бы тут со смехом,
Что как фигуру я из снега
Слепил своё здесь alter-ego .
Уже давно подобным эхом
Творцы не заняты с тех пор,
Как постмодерн прикрыл позор.

LVII

Когда ко мне друзья приходят,
Они вдруг спросят: «В ком свою
Нашёл ты музу? В этой вроде?»
Я ж говорю, что не пою
Ни мадригалов, ни элегий.
Как песнь о прошлогоднем снеге,
Такие выдумки нелепы.
Когда кто влюбится, он слепо
Изводит нипочём бумагу
И, подбирая всё подряд,
Из комплементов шьёт наряд,
Имея наглость и отвагу.
Но я, любя, сложить сонет
Не мог – ума и слов же нет.

LVIII

Когда же половой истомой
Мой ум закончит истекать,
Тогда спокойной и знакомой
Готов я музе вновь внимать;
Наверно, с гётовых времен
Такой невыгодный обмен
Вновь совершается сегодня.
Эх, лира – славной музы сводня:
Из-за чего твой взгляд ревнив?
Не уж то ли любой портрет
Невесты, коею поэт
Пленён, тебе не так красив?
Заняв престол его души,
Ты требуешь одно: пиши!

LIX

Задумавши один роман,
Я начертал его набросок,
Ещё нестройный где-то план.
Конечно, очень много сносок,
Страниц намеренно бумаги
Потребно для подобной саги,
Покамест, на полсотню строф
Труд мною начатый готов
В размере лишь одной главы.
Сравнив её с оригиналом
Сходств между ними крайне мало,
Найдёте, полагаю, вы.
Конечно, это очень смело,
Но рассуждать – моё ли дело?

LX

Увы, увы, мой бедный слог
Везде себе противоречит.
Сознанья будто бы поток,
Неумолимо льются речи,
Словесный, путанный коллаж,
Невидимый другим мираж.
Я не надеюсь на цензуру,
Поскольку эту процедуру
Мой текст, наверно, не пройдёт.
Уж слишком много в нём такого,
Что нам, конечно же, не ново,
Но говорить об этом рот
Не хочет почему-то наш.
Эй, критик, где твой карандаш?!

I

Котеджный пригород, посёлок,
Где жил Андрей в семье, хорош;
Привыкнув к жизни столь весёлой,
Ты места лучше не найдёшь.
Высокий, крепкий особняк
Стоял средь улиц, и сквозняк
Его не трогал. Лишь один
Дворец вдали среди вершин
Деревьев мог сравниться с ним;
Все остальные же дома
Укрыты зеленью; сама
Природа саваном своим
Их обняла лесами парка,
Где заплетает нити парка.

II

Дом спроектирован был прочно,
Как я сказал уже, и снова
Уж повторюсь, что очень точно
Фундамент – всех жилищ основа, —
Все стены, крыша и подвал —
Всё архитектор рассчитал.
Другой художник из идее
Добавил мебель из ИКЕ ’и,
Расставил ящики, обои
Поклеил, с бабочкою штамп
На них поставил, рядом ламп
Украсил потолок. Спокоен
Однако друг мой был к дизайну,
Как, впрочем, ко всему Dasein ’у.