Max Djeen - Как я стал вторым. Заключение

– Вам ясно, крысы? – завопил один из охранников. – На поражение, без предупреждения! Не моргнув даже глазом! Забыла добавить… – многие охранники отозвались смехом на этот специфический военный юморок.

Ворота, уходя в стороны, медленно растворялись в стене. На заключенных попали первые лучи солнца. Многие практически слепли при таком ярком свете, ведь они провели уже сутки во тьме и искусственном освещении. Первый соскучился за светом, ему не хватало этого единственного, но такого важного для человека явления – солнца, ведь без солнца умирают растения, погибают целые виды животных, как же человеку без света?

Перед заключенными развернулось огромное поле, усеянное ангарами и мастерскими. Оно было переплетено узорами дорог и дорожек, из некоторых ангаров торчали большие толстые трубы, густыми клубами из них валил густой едкий черный дым. Солнце было высоко вверху, а это означало, что тяжелый день еще впереди. На встречу колонне Первого шли другие, менее численные колоны, они работали всю ночь. Лица их были измазаны пылью и потеками пота. В глазах не было жизни, в них читался только вопрос: «Когда все это закончится?».

Псы снова начали гнать колонну вперед, солнце нещадно палило всех, кто находился под ним.

– Перед выходом обязательно подойдите к ентерификаторам и отметьтесь.

– Подошли все вон к той стене и зарегистрировались на работу.

Все послушно потянулись к ряду стоящих впереди странных аппаратов. С виду они напоминали телефонную будку. Их хватало не на всех, поэтому некоторые становились в очередь. Тут же рядом с ними возникали псы и начинали измываться над заключенными. Адам оказался одним из таких, так как его колено от затяжного путешествия по длинным коридорам, от вечных спусков, и постоянных пинков охранников уже попросту отказывалось работать. Адам с трудом, прихрамывая, подошел к кабинке и плотно оперся на нее. К нему подошло несколько охранников и он смог рассмотреть на их форме надпись «Гиены».

– Чего вылупился? Плохо услышал команду? – противным хриплым голоском язвил один из нежданных гостей.

Первый молча смотрел в пол, не зная, какой ответ убережет его от очередного пинка. Ночь без сна, стресс, связанный с радикальной сменой обстановки, давали о себе знать. У него попросту не было сил что-либо ответить.

– Язык проглотил? Я с тобой разговариваю, – продолжал хриплый.

– Я… Я просто немного… – из кабинки, в очередь к которой стоял Первый, вышел человек. – Вот и моя очередь.

– Кретин, – воткнул в спину охранник, который все это время молчал, и за спиной Первого послышался отчетливый звук плевка, за звуком последовало мерзкое ощущение влаги.

В кабинке той висело нечто похожее на объектив фотоаппарата, а над ним подробная инструкция. В ней черным по желтому было написано, что нужно делать. Но Первый и без того догадывался. Красный свет просканировал ошейник Адама. Затем на дисплее загорелись зеленым буквы ГОТОВО.

Адам вышел из кабинки одним из последних. В тот момент туча серых людей уже снова мутировала в колонну. Но команды идти не было. Охранники заворожено смотрели на огромный черный экран, который был встроен в стену. Он располагался над тем местом, где только что стояла толпа жаждущих поработать.

Надписи, что появлялись на экране, мгновенно озвучивались давно знакомым голосом

– Итог: всего роздано рабочих мест – 213, количество зарегистрированных рабочих – 212. Отсутствуют – 1, причина – смерть при попытке бегства.

После этой информации многие охранники вздохнули, словно с них только что упала тяжелейшая скала.

– Разойтись по рабочим местам! До начала смены осталось три минуты, по сему, живо добежали до своих рабочих мест.

После этих слов ворота, позади заключенных стали закрываться. Жилой корпус тюрьмы остался позади. Заключенные пошагали на рабочие места, следуя указателям. Адам же, найдя свое направление, заметно нервничал, потому что скорость его перемещения оставляла желать лучшего. Но он все же уперто хромал к цели. Другие заключенные уже скрылись из виду, и Адам вдруг остался далеко позади всех. Тут у него в голове всплыли слова охранника «на поражение, без предупреждения». Эта мысль, словно плетка, подстегнула его удвоить, если не утроить скорость ходьбы. Боль в колене обжигала. Он практически бежал. Как вдруг из-за очередного указателя – «До блока 3 осталось 300 метров», – выскочил парнишка в потертой, местами изодранной форме заключенного. На вид ему было около тридцати лет. Достаточно худощавое телосложение, средний рост, темная кожа. Парень был немного небрит. Адам старался, хромая, бежать, и он бы даже не заметил столь неожиданного появления этого, скажем прямо, странноватого парня, если бы тот не стал бежать с явной претензией на насмешку. Он трусил рядом с Первым. Затем с улыбкой во все тридцать два заговорил:

– Куда-то опаздываешь старик?

Подобный тон немного ошарашил Адама, привыкшего к мрачным лицам и безмолвным людям, окружающим его. Потому он, потеряв возможность говорить, просто ошеломленно посмотрел на бегущего рядом, улыбающегося парня с номером «33» на ошейнике.

– Работа не ждет и отважный старикан готов к ней приступить! Ведь не справиться с работой для старикана хуже, чем остаться без еды. И не подозревал старикан, что его ожидает… – продолжал свою насмешку паренек, – а ожидает его невеселое таскание больших картонных ящиков, на которых написаны «ве-ли-ки-е» буквы, – с этими словами парень стал ярко жестикулировать изображая размер и пафос написанного, – ОПАСНО, ЗАПРЕЩЕНО! – явно насмешливым тоном с мнимой эпичностью говорил парнишка.

Адам хоть и опасался людей в этом враждебном месте, сам того не желая, стал улыбаться. А парень, увидев эту реакцию, не унывая, продолжал напевать свою песенку. – Старик, наверное, подумал: «Кто этот кретин и почему он так много говорит». Но старик не может заговорить, потому что ему дали приказ псы, гиены… Или как их там…

– Чего тебе нужно? – подал голос Первый.

– Мне? Ничего. Просто мне нравятся хромые стариканы, которые за свою длинную жизнь, так и не научились не опаздывать, – посмеиваясь, ответил парнишка.

Тем временем из громкоговорителей доносились напоминания: – До начала рабочей смены осталась одна минута.

– Одна минута… Одна минута… – передразнивал голос парень. – Это еще как посмотреть на эту минуту. Иногда минута может казаться вечностью, а иногда пролетает со скоростью ушедшего поезда, на который ты опоздал, придя позже на эту самую одну минуту. Да-да, не стоит аплодисментов, мой папка всегда говорил мне, что я философ… Вот только не говорил о том, что я стану им в тюрьме, – парень, оценив свою острую шутку, хохотал, так, словно не было ни тюрьмы, ни мирового террора, ни двух ссадин на его лице…