Генрих Гейне - Лирика и сатира

Так дворянином стал палач,
Прапрадед фон Бергенов нищий.
Достойный род! Он на Рейне расцвел
И спит на фамильном кладбище.

К одному приходит злато,
Серебро идет к другому.
Для простого человека
Все томаны — серебро.

Но в устах державных шаха
Все томаны — золотые.
Он дарит и принимает
Только золотые деньги.

Так считают все на свете,
Так считал и сам великий
Фирдуси, творец огромной,
Многославной Шах-намэ.

Эту песню о героях
Начал он по воле шаха.
Шах сулил певцу награду:
Каждый стих — один томан.

Расцвело шестнадцать весен,
Отцвело шестнадцать весен,
Соловей прославил розу
И умолк шестнадцать раз.

А поэт сидел прилежно
У станка крылатой мысли,
День и ночь, трудясь прилежно,
Ткал ковер узорной песни.

Ткал поэт ковер узорный
И вплетал в него искусно
Все легенды Фарсистана [44] Фарсистан — древняя Персия. ,
Славу древних властелинов,

Своего народа славу,
Храбрых витязей деянья,
Волшебство и злые чары
В раме сказочных цветов.

Все цвело, дышало, пело,
Пламенело, трепетало, —
Там сиял, как свет небес,
Первозданный свет Ирана,

Яркий, вечный свет, не меркший,
Вопреки Корану, муфти [45] Муфти — толкователь мусульманских законов.
В храме огненного духа,
В сердце пламенном поэта.

Завершив свое творенье,
Переслал поэт владыке
Манускрипт великой песни —
Двести тысяч строк стихов.

Это было в банях Гасны, —
В старых банях знойной Гасны
Шаха черные посланцы
Разыскали Фирдуси.

Каждый нес мешок с деньгами
И слагал к ногам поэта,
На колени став, высокий,
Щедрый дар за долгий труд.

И поэт нетерпеливо
Вскрыл мешки, чтоб насладиться
Видом золота желанным —
И отпрянул, потрясенный:

Перед ним бесцветной грудой
Серебро в мешках лежало —
Двести тысяч, — и поэт
Засмеялся горьким смехом.

С горьким смехом разделил он
Деньги на три равных части.
Две из них посланцам черным
Он в награду за усердье

Роздал, поровну обоим.
Третью банщику он бросил
За его услуги в бане,
Всех по-царски одарил.

Взял он страннический посох
И, столичный град покинув,
За воротами с презреньем
Отряхнул с сандалий прах.

«Если б только лгал он мне,
Обещав — нарушил слово,—
Что же, людям лгать не ново,
Я простить бы мог вполне.

Но ведь он играл со мной,
Обнадежил обещаньем,
Ложь усугубил молчаньем,
Он свершил обман двойной.

Был он статен и высок,
Горд и благороден ликом.
Не в пример другим владыкам —
Царь от головы до ног.

Он, великий муж Ирана,
Солнцем глядя мне в глаза,
Светоч правды, лжи гроза,
Пал до низкого обмана!»

Шах Магомет окончил пир.
В его душе любовь и мир.

В саду у фонтана, под сенью маслин,
На красных подушках сидит властелин.

В толпе прислужников смиренной —
Анзари [46] Анзари — придворный поэт шаха Мухамеда (Магомета). , любимец его неизменный.

В мраморных вазах, струя аромат,
Буйно цветущие розы горят.

Пальмы, подобны гуриям рая,
Стоят, опахала свои колыхая.

Спят кипарисы полуденным сном,
Грезя о небе, забыв о земном.

И вдруг, таинственной вторя струне,
Волшебная песнь полилась в тишине.

И шах ей внемлет с огнем в очах.
«Чья это песня?» — молвит шах.

Анзари в ответ: «О владыка вселенной!
Той песни творец — Фирдуси несравненный».

«Как, Фирдуси? — изумился шах. —
Но где ж он, великий, в каких он краях?»

И молвил Анзари: «Уж много лет
Безмерно бедствует поэт.

Он в Тус воротился, к могилам родным,
И кормится маленьким садом своим».

Шах Магомет помолчал в размышленьи
И молвил: «Анзари, тебе повеленье.

Ступай-ка на скотный мой двор с людьми,
Сто мулов, полсотни верблюдов возьми.

На них нагрузи драгоценностей гору,
Усладу сердцу, отраду — взору:

Заморских диковин, лазурь, изумруды,
Резные эбеновые сосуды,

Фаянс, оправленный кругом
Тяжелым золотом и серебром,

Слоновую кость, кувшины и кубки,
Тигровы шкуры, трости, трубки,

Ковры и шали, парчевые ткани,
Изготовляемые в Иране.

Не позабудь вложить в тюки
Оружье, брони и чепраки,

Да самой лучшей снеди в избытке,
Всех видов яства и напитки,

Конфеты, миндальные торты, варенья,
Разные пироги, соленья.

Прибавь двенадцать арабских коней,
Что стрел оперенных и ветра быстрей,

Двенадцать невольников чернотелых,
Крепких, как бронза, в работе умелых.

Анзари, сей драгоценный груз
Тобой доставлен будет в Тус

И весь, включая мой поклон,
Великому Фирдуси вручен».

Анзари исполнил повеленья,
Навьючил верблюдов без промедленья, —

Была несметных подарков цена
Доходу с провинции крупной равна.

И вот Анзари, в назначенный срок,
Собственноручно поднял флажок,

И знойною степью в глубь Ирана
Двинулся во главе каравана.

Шли восемь дней и с девятой зарей
Тус увидали вдали под горой.

Шумно и весело, под барабан,
С запада в город вошел караван.

Грянули враз: «Ля-иль-ля иль Алла! [47] «Нет бога кроме бога» — ( араб. ). ».
Это ль не песня триумфа была!

Трубы ревели, рога завывали,
Верблюды, погонщики, все ликовали.

А в тот же час из восточных ворот
Шел с погребальным плачем народ.

К тихим могилам, белевшим вдали,
Прах Фирдуси по дороге несли.

Во дворце толедском трубы
Зазывают всех у входа,
Собираются на диспут
Толпы пестрые народа.