Генрих Гейне - Лирика и сатира

Богиня раскраснелась так,
Как будто ей в корону
Ударил ром. Я с улыбкой внимал
Ее печальному тону.

«Carolus Magnus [111] Carolus Magnus — император Карл Великий (742–814). — мой славный отец —
Давно похищен могилой.
Он даже Фридриха прусского [112] Фридрих II — прусский король (1712–1786). мог
Затмить умом и силой.

В Аахене стул, на котором он был
Торжественно коронован,
А стул, служивший ему по ночам,
Был матери, к счастью, дарован.

От матери стал он моим. Хоть на вид
Он привлекателен мало,
На все состоянье Ротшильда [113] Ротшильд — известный парижский банкир. я
Мой стул бы не променяла.

Вот там он, видишь, стоит в углу, —
Он очень стар и беден,
Подушка сиденья изодрана вся,
И молью верх изъеден,

Но подойди к нему, сними
Подушку — и в сиденьи
Увидишь круглую дыру,
Под нею сосуд в углубленья.

То древний сосуд магических сил,
Кипящих вечным раздором,
И если ты голову сунешь в дыру,
Предстанет грядущее взорам.

Грядущее родины бродит там,
Как волны смутных фантазмов,
Но не пугайся, если в нос
Ударит вонью миазмов».

Она окончила, странно смеясь,
Но я, не смутясь душою,
Ринулся жадно к страшной дыре
И влез в нее головою.

Что я увидел — не скажу,
Я дал ведь клятву все же!
Мне лишь позволили говорить
О запахе — но, боже!

Меня и теперь воротит всего
При мысли о смраде проклятом,
Который лишь прологом был, —
Смесь юфти с тухлым салатом.

И вдруг! О, что за дух пошел!
Как будто в сток вонючий
Из тридцати шести клоак [114] « Из тридцати шести клоак… » — из тридцати шести германских мелких монархий.
Навоз валили кучей.

Мерзавцы, сгнившие давно,
Смердя историческим смрадом,
Полунегодяи, полумертвецы,
Сочились последним ядом.

И даже святого пу́гала труп [115] « Святого пу́гала труп… » — Гейне имеет в виду Священную Римскую империю, средневековую феодальную державу. ,
Как призрак, встал из гроба.
Налитая кровью народов и стран,
Раздулась гнилая утроба.

Чумным дыханьем весь мир отравить
Еще раз оно захотело,
И черви густою жижей ползли
Из почерневшего тела.

И каждый червь был новый вампир
И гнусно смердел, издыхая,
Когда в него целительный кол
Вонзала рука роковая.

Зловонье крови, вина, табака,
Веревкой кончивших гадин, —
Такой аромат испускает труп
Того, кто при жизни был смраден.

Зловонье пуделей, мопсов, хорьков,
Лизавших плевки господина,
Околевавших за трон и алтарь
Благочестиво и чинно.

То был живодерни убийственный смрад,
Удушье гнили и мора;
Средь падали издыхала там
Светил исторических свора.

О дальнейших событьях той ночи, друзья,
Мы побеседуем с вами
Когда-нибудь в нежный лирический час,
Погожими летними днями.

Блудливая свора старых ханжей
Редеет, милостью бога.
Они гниют от болячек лжи
И дохнут — туда им дорога.

Растет поколенье новых людей
Со свободным умом и душою,
Без наглого грима и подлых грешков, —
Я все до конца им открою.

Цветет молодежь — она поймет
И гордость и щедрость поэта.
Она возрастет в жизнетворных лучах
Его сердечного света.

Безмерно в любви мое сердце, как свет,
И непорочно, как пламя;
Настроена светлая лира моя
Чистейших граций перстами.

На этой лире бряцал мой отец,
Творя для эллинской сцены, —
Покойный мастер Аристофан [116] Аристофан (ок. 450–385 годов н. э.) — афинский драматический поэт, автор комедий: «Птицы», «Облака», «Всадники» и др.
Возлюбленный Камены [117] Камены — древнеримские божества, соответствующие греческим музам. .

На этой лире он некогда пел
Прекрасную Базилею [118] Базилея и Пайстетерос — герои аристофановской комедии «Птицы». Афинский житель Пайстетерос строит птичье царство и женится на Базилее. Базилея в драме — олицетворение верховной власти, сам же Пайстетерос символизирует народный совет. ,
Ее Пайстетерос в жены избрал,
Вознесся на небо с нею.

В последней главе поэмы моей
Я подражаю местами
Финалу «Птиц». Это лучшая часть
В лучшей отцовской драме.

«Лягушки [119] « Лягушки » — комедия Аристофана, написанная на тему, безобидную для современной Гейне Германии. » тоже прекрасная вещь.
Теперь без цензурной помехи
Их на немецком в Берлине дают
Для королевской потехи.

Бесспорно, пьесу любит король!
Он поклонник античного строя.
Отец короля предпочитал
Квакушек нового кроя.

Бесспорно, пьесу любит король!
Но живи еще автор, — признаться,
Я не советовал бы ему
В Пруссию лично являться.

На Аристофана живого у нас
Нашли бы мигом управу.
Жандармский хор проводил бы его
За городскую заставу.

Позволили б черни хвостом не вилять,
А лаять и кусаться.
Полиции отдан был бы приказ
В тюрьме сгноить святотатца.

О король, я желаю тебе добра,
Послушай благого совета!
Как хочешь, мертвых поэтов чти,
Но щади живого поэта!

Берегись, не тронь живого певца!
Слова его меч и пламя.
Страшней, чем им же созданный Зевс,
Разит он своими громами.

И старых и новых богов оскорбляй,
Всех жителей горнего света
С великим Иеговой во главе, —
Не оскорбляй лишь поэта.

Конечно, боги карают того,
Кто был в этой жизни греховен,
Огонь в аду нестерпимо горяч,
И серой смердит от жаровен.

Но надо усердно молиться святым:
Раскрой карманы пошире —
И жертвы на церковь доставят тебе
Прощенье в загробном мире.

Когда ж на суд низойдет Христос
И рухнут врата преисподней,
Иной проворный молодчик тайком
Улизнет от десницы господней.

Но есть и другая геенна. Никто
Огня не смирит рокового.
Там бесполезны и ложь и мольба,
Бессильно прощенье Христово.

Ты знаешь безжалостный Дантов ад [120] Дантов ад . — Первая часть «Божественной комедии» великого итальянского поэта Данте (1265–1321) называется «Ад». «Божественная комедия» написана трехстишиями, называемыми терцинами или терцетами. ,
Звенящие гневом терцины?
Того, кто поэтом на казнь обречен,
И бог не спасет из пучины.