Генрих Гейне - Лирика и сатира

Слышишь, колокол в селеньи?
Звон воскресный, звон чудесный!
Вот к молебну, в умиленьи,
Весь народ спешит окрестный.

«Разве то звонят во храме?
Разве, друг мой, это люди?
То коровы с бубенцами
Не спеша бредут к запруде».

Видишь, к нам летит по лугу
Кто-то в праздничном уборе.
Узнаешь мою подругу?
Сколько счастья в нежном взоре!

«Ты вгляделся бы сначала!
То лесничиха седая
С костылем проковыляла,
Спотыкаясь и хромая».

Видно, ты решил глумиться,
Милый друг, над фантазером.
Этот мир, что в нем таится,
Ты считаешь также вздором?

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна,
И дремлет качаясь, и снегом сыпучим
Одета как ризой она.

И снится ей все, что в пустыне далекой —
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.

Немолчно звенели кругом соловьи,
И солнце смеялось, и липа цвела,
И ты приняла поцелуи мои,
И трепетно к сердцу меня привлекла.

Пророчил вьюгу вороний грай,
Луч солнца угрюмо глядел с высоты,
И мы равнодушно сказали: «Прощай!»
И с вежливой миной откланялась ты.

Как призрак забытый, из гроба
Встает былое мое —
Напоминает, как жил я
Когда-то близ нее.

По городу бледный, печальный
Бродил я, как в полусне,
И люди с удивленьем
В лицо глядели мне.

Ночами было лучше:
На улицах — ни души.
Лишь я с моею тенью
Брожу в пустынной тиши.

Вот мост перехожу я,
Шаги мои гулко звучат.
Луна мне вслед из тучи
Бросает хмурый взгляд.

И вот твой дом, и снова
Гляжу на твое окно.
А сердце так томится,
Так замирает оно!

В окне я часто видел
Неясную тень твою.
Ты знала, что я возле дома,
Как изваянье, стою.

Они меня истерзали
И сделали смерти бледней,
Одни — своею любовью,
Другие — враждою своей.

Они мне хлеб отравили,
Давали мне яду с водой,
Одни — своею любовью,
Другие — своею враждой.

Но та, от которой всех больше
Душа и доныне больна,
Мне зла никогда не желала,
И меня не любила она.

Покуда я медлил, вздыхал и мечтал,
Бродил на чужбине и тайно страдал,
Устав дожидаться меня наконец,
Моя дорогая пошла под ненец,
И стала жить в любви да в совете
С глупейшим из всех дураков на свете.

Моя дорогая чиста и неясна,
Царит в моем сердце и в мыслях она.
Пионы щечки, фиалки глазки,—
Мы жить могли бы точно в сказке,
Но я прозевал мое счастье, друзья,
И в этом глупейшая глупость моя.

Пока излизал я вам скорбь и печали,
Вы все, безнадежно зевая, молчали,
Но только я в рифмах заворковал,
Наговорили вы кучу похвал.

Надев сюртучки побогаче,
Гуляют мещане в лесу,
Резвятся в восторге телячьем
И славят природы красу.

И тонут в блаженстве их души;
Цветет романтическидол!
И слышат, развесивши уши,
Как в чаще щебечет щегол.

А мне хорошо в отдаленье,
Я окна завешу сукном:
Бывает порой, привиденья
Меня посещают и днем.

Приходит любовь былая,
Встает из забытых дней,
Садится ко мне рыдая,
И я рыдаю с ней.

Сырая полночь. Буря.
Деревья скрипят на ветру.
Я, в плащ закутавшись, еду
Один в глухом бору.

И мчатся мечты предо мною,
Опережают коня, —
Как будто на крыльях воздушных
К любимой уносят Меня.

Собаки лают. Слуги
Спешат со свечами во двор.
Взбегаю по лестнице вихрем,
Бряцая сталью шпор.

В благоуханном покое
Мерцанье теплых огней, —
И я бросаюсь в объятья
Возлюбленной моей.

А ветер свистит в деревьях,
И дуб говорит седой:
«Куда ты, глупый всадник,
С твоей безумной мечтой?»

В этой жизни слишком темной
Светлый образ был со мной;
Светлый образ помутился,
Поглощен я тьмой ночной.

Трусят маленькие дети,
Если их застигнет ночь;
Дети страхи полуночи
Громкой песней гонят прочь.

Так и я, ребенок странный,
Песнь мою пою впотьмах;
Незатейливая песня,
Но зато разгонит страх.

Не знаю, что стало со мною,
Печалью душа смущена.
Мне все не дает покою
Старинная сказка одна.

Прохладен воздух, темнеет,
И Рейн уснул во мгле.
Последним лучом пламенеет
Закат на прибрежной скале.

Там девушка, песнь распевая,
Сидит на вершине крутой.
Одежда на ней золотая,
И гребень в руке — золотой.

И кос ее золото вьется,
И чешет их гребнем она,
И песня волшебная льется,
Неведомой силы полна.

Безумной охвачен тоскою,
Гребец не глядит на волну,
Не видит скалы пред собою —
Он смотрит туда, в вышину.

Я знаю, река, свирепея,
Навеки сомкнется над ним,
И это все Лорелея
Сделала пеньем своим.

Печаль, печаль в моем сердце,
А май расцветает кругом!
Стою под липой зеленой,
На старом валу крепостном.

Внизу канал обводный
На солнце ярко блестит.
Мальчишка едет в лодке,
Закинул лесу — и свистит.

На том берегу пестреют,
Как разноцветный узор,
Дома, сады и люди,
Луга, и коровы, и бор.

Служанки белье полощут,
Звенят их голоса.
Бормочет мельница глухо,
Алмазы летят с колеса.

А там — караульная будка
Под башней стоит у ворот,
И парень в красном мундире
Шагает взад и вперед.

Своим ружьем он играет,
Горит на солнце ружье.
Вот вскинул, вот взял на мушку, —
Стреляй же в сердце мое!

Когда мне семью моей милой
Случилось в пути повстречать,
Все были так искренно рады, —
Отец, и сестренка, и мать.

Спросили, как мне живется
И как родные живут.
Сказали, что я все такой же
И только бледен и худ.

И я расспросил — о кузинах,
О тетках, о скучной родне,
О песике, лаявшим звонко,
Который так нравился мне.

И после о ней, о замужней
Спросил невзначай: где она?
И дружески мне сообщили:
Родить через месяц должна.

И дружески я поздравлял их,
И я передал ей привет,
И я пожелал ей здоровья
И счастья на много лет.