Генрих Гейне - Лирика и сатира

«А песик, — вскричала сестренка, —
Большим и злющим стал,
Его утопили в Рейне,
А то бы он всех искусал».

В малютке с возлюбленной сходство,
Я тот же смех узнаю
И те же глаза голубые,
Что жизнь загубили мою.

Красавица рыбачка,
Причаливай сюда!
Сядь возле меня, поболтаем,
Ну что ты робеешь всегда?

Не бойся, дай мне руку,
Склонись на сердце ко мне.
Ты в море привыкла вверяться
Изменчивой бурной волне.

А в сердце моем, как в море,
И ветер поет и волна,
И много прекрасных жемчужин
Таит его глубина.

Мы возле рыбацкой лачуги
Сидели вечерней порой.
Уже темнело море,
Вставал туман сырой.

Вот огонек блестящий
На маяке зажгли,
И снова белый парус
Приметили мы вдали.

Мы толковали о бурях,
О том, как мореход
Меж радостью и страхом,
Меж небом и морем живет, —

О юге, о севере снежном,
О зное дальних степей,
О странных, чуждых нравах
Чужих, далеких людей.

Над Гангом звон и щебет,
Гигантский лес цветет,
Пред лотосом клонит колени
Прекрасный, кроткий народ.

В Лапландии грязный народец —
Нос плоский, рост мал, жабий рот, —
Сидит у огня, варит рыбу,
И квакает, и орет.

Задумавшись, девушки смолкли.
И мы замолчали давно…
А парус пропал во мраке,
Стало совсем темно.

В серый плащ укрылись боги,
Спят, ленивцы, непробудно,
И храпят, и дела нет им,
Что швыряет буря судно.

А ведь правда, будет буря,—
Вот скорлупке нашей горе!
Не взнуздаешь этот ветер,
Не удержишь это море!

Ну и пусть рычит и воет,
Пусть ревет хоть всю дорогу.
Завернусь я в плащ мой верный
И усну подобно богу.

Сердитый ветер надел штаны.
Свои штаны водяные,
Он волны хлещет, а волны черны. —
Бегут и ревут, как шальные.

Потопом обрушился весь небосвод,
Гуляет шторм на просторе.
Вот-вот старуха-ночь зальет,
Затопит старое море!

О снасти чайка бьется крылом,
Дрожит и спрятаться хочет,
И хрипло кричит, — колдовским языком
Несчастье нам пророчит.

Играет шторм плясовую,
Гудит и свистит, и поет.
Эй, как танцует кораблик!
Веселье всю ночь напролет.

А море — точно взбесилось,
Волну громоздит за волной,
Здесь черной разверзнется бездной,
Там вздыбится белой стеной.

В каютах блюют и бранятся,
И молятся, — ну и содом!
Мечтаю, держась за мачту:
Попасть бы скорее в свой дом!

На пасмурном горизонте,
Как призрак из глуби вод,
Ощеренный башнями город
Во мгле вечерней встает.

Под резким ветром барашки
Бегут по свинцовой реке.
Печально веслами плещет
Гребец в моем челноке

Прощаясь, вспыхнуло солнце,
И хмурый луч осветил
То место, где все потерял я,
О чем мечтал и грустил.

Когда твоим переулком
Пройти случается мне,
Я радуюсь, дорогая,
Тебя увидев в окне.

За мной ты большими глазами
С немым удивленьем следишь:
«Скажи, незнакомец, кто ты?
О чем ты всегда грустишь?»

Дитя, я поэт немецкий,
Известный в немецкой стране.
Кто знает великих поэтов,
Тот знает и обо мне.

И многие вместе со мною
Грустят в немецкой стране.
Кто знает великое горе,
Тот знает, как горько мне.

Беззвездно черное небо,
А ветер так и ревет.
В лесу, средь шумящих деревьев,
Брожу я взад и вперед.

Вон старый охотничий домик.
В окошке еще светло,
Но нынче туда не пойду я, —
Там все вверх дном пошло.

Слепая бабушка в кресле
Молча сидит у окна.
Сидит точно каменный идол,
Недвижна и страшна.

А сын лесничего рыжий,
Ругаясь, шагает кругом,
Зубами скрежещет и злобно
Грозит кому-то ружьем.

Красавица-дочка за прялкой
Не видит пряжи от слез.
К ногам ее с тихим визгом
Жмется отцовский пес.

Рождается жизнь, умирает,
Приходят, уходят года,
И только одна в моем сердце
Любовь не умрет никогда.

Хоть раз бы тебя увидеть
И пасть к твоим ногам,
И тихо шепнуть, умирая:
«Я вас люблю, Madame!»

Приснилось мне, что я сам бог,
Держащий свод широкий,
И славят ангелы мои
Рифмованные строки.

И объедаюсь я, как бог,
Небесными сластями,
Ликеры редкостные пью,
Покончивши с долгами.

Но мне тоскливо без земли,
Как будто я за бортом,
Не будь я милосердный бог,
Я сделался бы чортом.

«Эй, ты, архангел Гавриил,
Возьми-ка в руки ноги,
Эвгена [2] Эвген фон Бреза — товарищ студенческих лет Гейне. , друга моего,
Тащи в мои чертоги.

Его за книгой не ищи,
Отправься лучше к даме:
У «Фрейлен Мейер» [3] «Фрейлен Мейер» — название модной кофейни в Берлине. он сидит
Охотнее, чем в храме».

Архангел крылья развернул,
Полет к земле направил,
Схвативши друга моего,
Ко мне его доставил.

«Ну, что ты скажешь про меня,
Что сделался я богом?
Недаром в юности моей
Я так мечтал о многом.

Я чудеса творю, что день,
В капризе прихотливом.
Сегодня, например, Берлин
Я сделаю счастливым.

Раскрою камни мостовой
Рукою чудотворной,
И в каждом камне пусть лежит
По устрице отборной.

С небес польет лимонный сок,
Как будто над бассейном,
Упиться сможете вы все
Из сточных ям рейнвейном.

Берлинцы — мастера пожрать,
И в счастии непрочном
Бегут судейские чины
К канавам водосточным.

Поэты все благодарят
За пищу даровую,
А лейтенанты-молодцы,
Знай, лижут мостовую.

Да, лейтенанты — молодцы,
И даже юнкер знает,
Что каждый день таких чудес
На свете не бывает.

Когда лежу я в постели,
Под кровом тьмы ночной,
Твой нежный кроткий образ
Сияет предо мной.

И, лишь глаза закрою,
Дремотой унесен,
Я вижу вновь твой образ,
Прокравшийся в мой сон.

И даже утро не в силах
Развеять волшебство,
Я где-то в недрах сердца
Весь день ношу его.

Бесплодно голову ломал я,
Мечтал и думал — ночи и дни.
Но вдруг твои глаза увидел,
И мне подсказали решенье они.