Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Краглер.Я отправляюсь домой, мой дорогой лебедь.

Глубб ( уже с моста). Да, спать с бабой ты еще годишься.

Краглер ( Анне). Снова свистит пуля, покрепче обними меня, Анна.

Анна.Я хочу съежиться в крохотный комочек.

Глубб.Ты ведь повесишься завтра же утром, в уборной.

Августа уже исчезла вместе с другими.

Краглер.Ты, приятель, разобьешь себе лоб.

Глубб.Да, это утро даром не пройдет, мой мальчик. Но кое-кто уже неплохо о себе позаботился. ( Исчезает.)

Краглер.Вы чуть не захлебнулись, проливая слезы обо мне, а я просто выстирал в ваших слезах мою сорочку! Очень нужно моим костям гнить в сточной канаве, чтобы ваша идея вознеслась на небеса. Пьяны вы, что ли?

Анна.Андре! Не волнуйся!

Краглер( глядит ей в глаза, топает взад и вперед, стучит себя ладонью по горлу). Меня тошнит от всего этого. ( Сердито смеется.) Это обыкновенный театр. Сцена из досок, бумажная луна, а под ней мясная лавка, зато в ней-то и рубят настоящее мясо. ( Он снова бегает взад и вперед, свесив руки до земли, и вдруг выуживает давешний барабан из пивнушки.) Они забыли свой ба рабан. ( Бьет в барабан.) «Неудачливый Спартак, или Власть любви». «Кровавая баня в газетном квартале, или Каждый мужчина хорош, если не лезет в герои». ( Поднимает глаза, подмигивает.) Со щитом или без щита. ( Бьет в барабан.) Волынка играет сбор, бедняги умирают в газетных кварталах, на них рушатся дома, брезжит утро, они лежат, как утопшие котята, на асфальте, а я свинья, и свинья бежит домой. ( Глубоко вдыхает воздух.) Я надену свежую рубашку, моя шкура еще цела, гимнастерку я сниму, сапоги смажу жиром. ( Злобно хохочет.) Этот галдеж скоро кончится, нынче утром, а я нынче утром буду лежать в постели и буду размножаться, чтобы я не умер никогда. ( Бьете барабан.) Нечего глазеть так романтически! Все вы захребетники! ( Барабанит.) Все вы живодеры! ( Хохоча во все горло, почти задыхаясь.) Все вы кровожадные трусы, эй, вы! ( Он давится от смеха, больше смеяться не может, качается взад и вперед, швыряет свой барабан прямо в луну, которая оказалась цветным фонариком, и барабан и луна падают в реку, в которой не оказалось воды.) Хмель и ребячество. А теперь — в постель. Белая, широкая постель, сюда!

Анна.О, Андре!

Краглер ( обнимает ее за плечи). Тебе тепло?

Анна.Но ты же сам без пиджака. ( Помогает ему одеться.)

Краглер.Да, холодно. ( Он кутает ей шею в теплую шаль.) А теперь идем!

Оба идут рядом, не касаясь друг друга, Анна чуть-чуть отстает. В воздухе, высоко и далеко, слышится дикий, отчаянный крик: это кричат в газетном квартале.

(Останавливается, слушает стоя, обнимает Анну). Прошло четыре года.

Крик не стихает, они уходят.

{146}

Берлин, 1933 год. Кухня в господском доме.

Штурмовик, кухарка, горничная, шофер.

Горничная.Ты в самом деле должен через полчаса уходить?

Штурмовик.Ночное учение!

Кухарка.Что вы там делаете по ночам?

Штурмовик. Служебная тайна.

Кухарка.Облава?

Штурмовик.Вам бы все узнать. Но у меня никто ничего не выведает. Из колодца рыбу не выудишь.

Горничная.И тебе еще нужно сегодня в Рейникендорф? {147}

Штурмовик. В Рейникендорф? А почему не в Руммельсбург или в Лихтерфельде, а?

Горничная ( смущенно). Может, покушал бы в дорогу?

Штурмовик. Зарядиться перед боем? Пожалуй!

Кухарка ставит прибор.

Да, нам болтать не положено! Захватить противника врасплох! Нагрянуть с той стороны, где не видно ни облачка. Посмотрите на фюрера, когда он что-нибудь замышляет: непроницаем! Вел никогда ничего не знаете наперед. Он, может быть, и сам-то наперед ничего не знает. А потом сразу удар… Молниеносно. Самые сумасшедшие штуки. И поэтому все перед нами трепещут. ( Обвязался салфеткой и, вооружившись ножом и вилкой, спрашивает осторожно.) А господа не нагрянут, Анна? А то я тут сижу и набиваю рот деликатесами. ( Рявкает, как будто с полным ртом.) Хайль Гитлер!

Горничная.Нет, они сперва позвонили бы, вызвали бы машину. Правда, господин Франке?

Шофер.Простите?… А, конечно!

Штурмовик, успокоившись, принимается за еду.

Горничная ( подсев к штурмовику) . Ты, верно, устал?

Штурмовик.Дьявольски.

Горничная.Но в пятницу ты свободен?

Штурмовик.Если ничего не случится.

Горничная.Кстати, за починку часов взяли четыре пятьдесят.

Штурмовик.Какое бесстыдство!

Горничная.Они и новые-то стоили всего двенадцать марок.

Штурмовик.Мальчишка из аптеки все еще пристает?

Горничная.Ах, что ты!

Штурмовик.Ты мне только слово скажи, и все будет в порядке.

Горничная.Я и так ничего не скрываю. Ты в новых сапогах?

Штурмовик ( скучным голосом). Да. А что?

Горничная.Минна, вы видели, какие у Тео новые сапоги?

Кухарка.Нет.

Горничная.Покажи ей, Тео! Вот им теперь какие выдают.

Штурмовик, дожевывая кусок, вытягивает ногу.

Шикарные, правда?

Штурмовик смотрит по сторонам, словно чего-то ища.

Кухарка.Что-нибудь не так, не по вкусу?

Штурмовик.Смочить бы.

Горничная.Пива хочешь? Я живо принесу. ( Выбегает.)

Кухарка.Она ради вас, господин Тео, из кожи готова выскочить.

Штурмовик.Да, в этом деле я осечки не даю. Бьем молниеносно.

Кухарка.Вы, мужчины, слишком много себе позволяете.

Штурмовик.Женщина только того и хочет. ( Видя, что кухарка поднимает тяжелый котел.) Зачем же вы так себя утруждаете? Оставьте, это наше дело. ( Берет из ее рук котел.)

Кухарка.Очень с вашей стороны любезно. Вы всегда найдете, чем бы мне облегчить работу. ( Бросив взгляд на шофера.) Не все такие услужливые.

Штурмовик.Есть о чем говорить! Нам это только приятно.

В дверь с лестницы стучат.

Кухарка.Это мой брат. Он должен принести лампу для радио. ( Впускает брата, рабочего.) Мой брат.

Штурмовик и шофер.Хайль Гитлер!