Анна Крещановская - Ты не канешь в безвестность...

С тех пор я всё веду и веду бесконечные монологи.
Спрашиваю у тебя: почему и зачем?
Сама себе отвечаю, живя в постоянной напрасной тревоге:
Вдруг не ответишь.
А в сущности всё суета, мирской тлен.

А память всё к тебе обращается,
Особенно в ранний час, на заре.
Душа, покинув сон, томно мается
По той счастливой нежной поре.

Дойдя до точки невозвращения,
Душа бунтует, стены круша.
Остались мне на память мгновения —
Осколки нашего миража.

Вот и всё, закончилось лето —
Дверца в сказку захлопнулась. Баста.
Небо хмурится, дразнит поэта.
Я пытаюсь вернуться напрасно.

Впереди листопад и слякоть.
В голове мыслерой из ваты.
Мне отчаянно хочется плакать.
Мне спросить В. Г. хочется: как ты?

Я бы хотела птицей,
Крылья расправив вольно,
Перенестись за границу
Распри.
— Ты сделал мне больно.

Я бы хотела птицей
В душу твою ворваться,
В сердце твоём забиться,
В мыслях твоих остаться…

Я бы хотела птицей,
Крылья расправив вольно,
Стать твоей лучшей страницей
В жизни.
— Ты сделал мне больно.

Забываю тебя, забываю,
Уплываю к иным берегам.
Но порой так безумно скучаю!

Он (когда-то): Я тебя никому не отдам!
Не предам, не сбегу. Не исчезну
Беспощадно, словно фантом…

Я порой будто падаю в бездну,
Пеленая душу бинтом.

Да, ты прав, в моём мире с корнем выдрана логика.
Ах, как ты ценишь её в нашем прекрасном деви'чьем!
Вот, например, у меня нет больше кролика,
Которого звали Катя. Она боязливо ворковала что-то по-птичьи.
Наигравшись, я вручила Катю в хорошие добрые руки,
Чьи ладошки истомили до смерти трепетное животное.
Катя, не перенеся нежности (или разлуки),
Сгинула прочь, ускакав в беззаботное
Царство.
Всё логично и стройно,
Если жить и не думать о том, что мучает.

Да, ты прав, в моём мире всё, как назло, беспокойное,
Сбивчиво-путаное и невезучее.

Что ты чувствуешь, исследуя меня:
Рассматривая фото, зачитываясь стихами?
Понимаешь ли, как безыскусно я
Обволакиваю твой мир, словно духами,
Шлейфом, стекающим с моего обнажённого тела?
Будоражу тебя и дразню…
Вижу, как ты отстраняешься,
будто нет тебе вовсе дела,
Увязая всё глубже в моём беспокойном раю…

Вскоре листва опадёт и случится зима,
Будет ненастье стучаться в закрытые окна.
Сладкий какао, тёплого пледа волокна,
Ярким пятном на заснеженном блюдце хурма…

Может быть, вспомню о том, что пыталась забыть
В знойную летнюю безугомонную пору.
Нашу финальную непримиримую ссору
Я попытаюсь переосмыслить и вновь начать жить.

Прости ему всё: он слеп,
Не ведает, что творит.
У каждого в сердце склеп,
На каждого свой гранит.

Прости ему всё: он глух,
Не ведает, что говорит.
На каждого святый дух
Сойдёт. Бог его да хранит.

И снова снег, как перья, словно в небе
Ощипывают белых лебедей.
Смотрю в окно и думаю, ну где бы
Найти любовь наперекор твоей
Безмолвной, непонятной, равнодушной
Душе, что так не вяжется с моей.
И вновь охватывает слёзное удушье:
Уж лучше участь белых лебедей.

Отрадно-прелестные дни октября…
Всегда перед бурей затишье.
Вот так, выводя корабль в моря,
Я жду, что объявят лишней
В запресненных водах житейских забот.

Я лишняя. Сжечь мои мачты
Взбегает по трапу озлобленный сброд,
И он среди них: сердцем мрачный,
Душою угрюмый, во взгляде укор,
Молчит, словно вырвали лингву…

Но я на сей раз не страшусь. В приговор
Ныряю, свершая молитву.

Что делать в такую погоду? Только мечтать.
Коньки с дальней полки — и в путь!
Забравшись в искристую даль, словно тать,
Украсть, но стократно вернуть,
Посеяв снежинками, россыпи грёз.
Взойдут все мечты по весне.

Я верю, желанный, что это всерьёз:
Ты снова мелькнул в моём сне.

Неужели забыл ты меня?
Лёгкий снег в полонезе искрится,
В эту зимнюю ночь мне не спится.
Постигаю закон бытия:

Неужели забыл ты меня? —
Так должно было с нами случиться.
Снег торжественно шествует. Мнится,
Что пройдёт грусть с денницею дня.

Неужели забыл ты меня?

Нежные зори румянцем по небу,
Снег — белизной по земле.
Милый-любимый, где бы ты ни был,
Не забывай обо мне.

Ночь расшивает мерцанием ложе.
Вновь ты не здесь… далеко…
Но, невзирая на мили, я всё же
Верю в тебя глубоко.

Я погашу предрассветные звёзды,
Чтоб засветить их в ночи.
Нет, не бывает ни рано, ни поздно —
Только, прошу, не молчи.

Теперь простимся.
Навеки, без срока простимся,
И никогда не приснимся
Друг другу.
Как снег разлетимся
В канун новогодний:
По кругу,
По диагонали.
Простимся.
Мы раньше друг друга не знали,
Каких-то пять лет назад.

Такой вот ущербный закат,
Предшественник светлой печали.
Простим и простимся
Лучами
Угасшего зимнего дня.

И искры снега, и запах хвои,
И дольки мандарина на столе…
Нет больше грусти, нет больше боли,
И я, пожалуй, счастлива вполне.

Вот только память иногда меня подводит:
Нет-нет, да и напомнит о тебе.
А снег, как водится зимою, хороводит,
И не найти твоих следов в моей судьбе.

И чем ярче радости всполох,
Тем прискорбнее чувство тоски.
Мишуры разноцветный ворох
Я наматываю на виски,
Чтобы праздничным сделать выстрел:
Дуло близко…
я жму на курок…

Как стремительно тает смысл
В тщетном чаянии на звонок!

Небо пылает закатом…
Помнишь ли ты обо мне?
Запрягши небесного ската,
Я мчусь к рыжебокой луне.

Знаешь, с луны всё заметней:
Люди, моря, города…
Веллингтон греется в летней
Ночи, а в Сибири — зима.