Владимир Лизичев - Первые стихи

Только ночь к утру растает,
Мина, сука прилетит!
Всё по своему расставит
Кто-то жив, а кто — убит.

И в село с названьем Горки,
На другом краю земли,
Через месяц похоронки,
Сразу три за раз пришли.

В те дома ворвётся стужа,
Слёзы русских матерей.
Что ещё бывает хуже,
горше смерти сыновей.

Как же так, сержант Егорка
Ты себя не уберёг?!
Не вернётся больше в Горки,
Мамин младшенький сынок.

За ночь вымокнет подушка
и к утру не встанет мать.
За окном зима старушка
Будет снеги наметать…

Батальон понёс потери,
Бойня страшная была.
На высотке рядом с теми
рота немцев полегла.

Наши тоже все, что в роте
До последнего бойца
Те, что были на учёте
все, сражались до конца.

В тундре памятник сложили,
На войне, как на войне,
Семь камней за тех, что были
Мёрзлой, преданы земле.

Лейтенант, который ротный,
Выжил. Месяц — медсанбат,
Новый полк, комбат пехотный,
Пал в боях за Сталинград.

Капитан, комбат с Урала
Той же ночью был убит
Скольких их война забрала
Скольких подвиг позабыт.

В наши дни, на той высотке,
На багажниках машин
Разольём по полной стопке
Мы за тех, кто не дожил.

За безвестных всех героев,
Их костьми земля полна,
Где копни, там и отроешь
— Русской вольности цена.

Заполярье, край суровый,
Зона вечной мерзлоты.
Мне не спиться, вспомнил снова
Тех, не сдавших высоты.

Тень одиночества следом волочится,
Ведая всё, усмехается мне.
Каждую ночь мне убить её хочется,
Но источается тень на стене.

Только не веруя, комнату мерю я,
Девять шагов — и назад не спеша.
Вот и опять на стене она серая
Прячется тихо, мне в спину дыша.
Так мы и маемся, не уживаемся
В долгие ночи втроём напролёт.
За моей тенью, немного растерянной,
Тень одиночества снова идёт.

Лампочка тусклая, комната узкая,
По монитору порхает курсор.
Пиксели битые — в Окна открытые,
На Интернета широкий простор.

Здесь после полночи — крики о помощи,
Страх одиночества в сети весом.
Теми же сайтами делимся байтами
По социальным сетям колесом.

Запертых стенами, окон с антеннами
Круглых тарелок повсюду полно.
Вроде бы близкие люди и искренни,
Только от Вас отдалились давно.

Тени качаются, дни обращаются,
Если нет рядом Вам близкой души.
Что-то ломается, связь обрывается,
Вот одиночество к нам и спешит.

Лист клёна желтеет у кромки пруда,
Стучит по нему дождевая вода.
Но время пройдёт и ему суждено,
Намокнув спуститься на самое дно.
А ветер осенний, что гнал облака
Забросит на воду три новых листка.
Дни быстро летят, осень сменит зима,
Снегами укроет дворы и дома.
Покроется льдом вся поверхность пруда,
В нём листья застыли, что плыли тогда,
И местных мальчишек задорный народ
Коньками хоккейными режет тот лёд.
Так ветер судьбы нас поднимет, несёт,
Когда-то ударит, когда-то спасёт.
Всё в жизни проходит, всему свой черёд,
Но помни всегда, что «И это пройдёт».

Белым туманом, окутав дома
поздняя осень в мой город пришла.
Жёлтый октябрь дождями умыт,
Листьев опавших кострами дымит.

Зыбкими кажутся в сером окне
Кроны берёз в летаргическом сне,
Светлых стволов потемнела кора,
В листья закутанных, только вчера.

Кубики зданий по улицам в ряд,
В белом тумане как будто парят.
И отражаются в строчках стихов
Пятна застывших, седых облаков.

Ранний прохожий, подняв воротник
В мареве утреннем, белом возник,
Шаркая, медленно скрылся долой
Там где-то, дворник шурует метлой.

Солнце не балует стылые дни,
Стали намного короче они.
В этом безвременье стынут слова
Всё надоело, скорей бы зима.

Размеренным шагом, навстречу,
В толпе между мраморных стен
Встречает в метро меня вечер
И сразу берёт к себе в плен.

Спешу по крутым переходам,
врываюсь в последний вагон,
в толкучке, на выходах, входах
меня дожидается он.

Встречает неяркостью красок,
Прохладой для летнего дня,
Зимой — снегопадом из сказок,
Что кружит в конце декабря.

Огнями в московских квартирах,
Движеньем машин и людей,
В билбордах рекламных картинок,
В квадратах больших площадей.

Я в нём до конца растворяюсь,
Спешу в даль тенистых аллей,
Где клёны ветвями касаясь,
Мне шепчут о жизни своей.

Люблю это время, свой город,
Неброскость окраин и Центр,
Арбат, что не стар и не молод,
Но полон своих мизансцен.

Шатаюсь в его переулках,
Проходами — арки домов,
Где звуки шагов моих гулких
Нарушат сон тёмных дворов.

Троллейбусом путь продолжая,
Замру, прислонившись к стеклу.
Куда и зачем уезжаю?
И сам ни черта не пойму.

И только доверчивый вечер
Махнёт на прощанье рукой.
Спасибо тебе и до встречи,
А я ухожу на покой.

Ты с ночью теперь остаёшься,
На город легла её тень.
Ко мне скоро снова вернёшься,
Лишь только закончится день.

Ну что, брат, спасибо за помощь,
За то, что ты был терпелив.
И вот уже тихая полночь
Примчалась на крыльях своих.

Раннею зорькою, снежною горкой
Гроздья рябины накроет зима.
Ягоды красные, стылые, горькие,
Стоит распробовать — сводят с ума.

Там на окраине, зорькою раннею
Ветку, что сломана, ветер качнёт.
Парню знакомому, ягоду пьяную
Девушка Лада в снегу соберёт.
После зазнобушку, белу лебёдушку
Парень увидит, сердечко замрёт.
Утром воскресным по снегу молодушку
Батюшка в церковь дорожкой ведёт.

Как ей открыться, ночами не спится,
Может, смеётся и ей всё равно?
Всюду на солнышке снег серебрится,
Выгляни Лада хотя бы в окно.

Зоренька ясная свадьбу отпразднует,
Сброшена беличья тальма на пол,
Зимний платок, её платьице красное,
Вышитый крестиком белым, подол.

Поутру встанут след ярою зорькою,
Что осветит лики в Красном углу.
Стопки наполнят рябиновкой горькою,
Рядом обнявшись, присядут к столу.