Евгений Афанасьев - Угол зрения

…Долго допрашивали Тамару, пытали и мучили, стараясь добиться от неё признания, где находится отряд, какие у неё имеются связи в посёлке. Но девушка молчала. Через несколько дней жители видели, как под усиленным конвоем вели к месту казни — в сторону нынешнего совхоза «Владимирский» арестованных — Тамару, Николая Николаева, его жену Юлию Владимировну и дочь Зину, которые поддерживали девушку под руки, здесь же был и Саша Ильин. Его также схватили жандармы. Слышали очевидцы, как спустя некоторое время, звонкий девичий голос запел нашу советскую «Катюшу». А потом раздались автоматные очереди…

Тамаре, когда она погибла, исполнилось всего семнадцать. Короткая, но яркая была жизнь у этой замечательной русской девушки. И прожила она её не напрасно, как и её любимый герой Павел Корчагин.

— Мне довелось встретиться с Тамарой Ершовой в партизанском отряде, — рассказал в беседе со мной участник партизанского движения, ныне проживающий в посёлке Струги Красные Иван Андреевич Зайцев. — Удивительная и серьёзная девушка была. Она тогда мне сказала: «Ваня, исполним свой долг. Нас не забудут!» Её слова запали мне в самое сердце.

Благодарные стружане не забыли подвиг отважной комсомолки. Её именем названа одна из улиц посёлка. А недавно на районном слёте молодые животноводы подвели итоги своего соревнования на приз имени Тамары Ершовой.

Память о героях, отдавших свои жизни во имя грядущего счастья, будет вечно жить в сердцах и делах благодарных потомков.

Не баловала судьба Ивана. С малолетства уже с дедом коров деревенских пас. Надо было как-то помочь отцу с матерью младших сестёр-братьев растить, которых, кроме него, в семье было четверо. Потому и школу с четвёртого класса пришлось бросить. Где только не приходилось зарабатывать на хлеб: и у хозяев нэпманов батрачил, и кирпич делал, и на лесозаготовках, и грузчиком работал. Вот тогда-то и случилась беда: повредил руку. Но и с одной не пропал человек. Потому время пришло такое: кулакам, да прочим хозяевам дали по шапке, объединился бедный и середняцкий люд в колхозы, выросли новые общенародные предприятия в райцентре. Страна строилась, везде требовались люди. Жизнь с каждым годом становилась всё лучше. И дело вовсе не в том, что в магазинах всего появилось вдоволь, заработки стали неплохие. Почувствовал народ себя хозяином своей судьбы. Нашёл своё место в жизни и Иван Зайцев, стал он полноправным гражданином Страны Советов.

Но тут пришло новое, тяжкое испытание — рёвом самолётов с чёрными крестами, взрывами бомб, стонами раненых ворвались на нашу землю войска.

Ивана из-за инвалидности в армию не взяли. Эвакуироваться тоже не успел. Да и куда денешься от семьи, от глаз меньших, которые с надеждой смотрят на тебя, видят в тебе защитника.

И. А. Зайцев

Проснулся однажды Иван, а уже в его деревеньке Выборово полным-полно фашистов, наглых, самодовольных. Глянул, а двое стоят посреди деревенской улицы и прямо на глазах испражняются. Таким вот образом представители высшей арийской расы показывали своё превосходство над недочеловеками. Это уже потом уразумел Иван. А покуда он только удивился.

Вскоре новоявленные «освободители» освободили Иванов курятник от кур, гусей и прочей живности. Тут уже удивление Ивана перешло в протест. Когда же в соседней деревне Сковородка блюстители «нового порядка» повесили безвинного человека, а потом погнали жителей на прочёсывание минного поля, на котором подорвались трое их вояк, недоброе чувство зашевелилось в мужицкой душе. А дальше — больше. Повсюду запестрели вывешенные распоряжения, приказы захватчиков, под каждым из которых стояло одно и то же слово «абшиссен». За непослушание расстрел, значит.

Суровую кару назначили самозваные хозяева и за уклонение от введённой ими трудовой повинности. По распоряжению новых властей пришлось идти работать и Ивану Зайцеву — на вновь пущенную в производство в райцентре бывшую артель инвалидов «Заря». Хозяином её стал немец, офицер из хозкоманды некто Гауссманн.

В жизни не встречал Иван такого зверя. Охотился прямо-таки на людей. Подкрадётся, бывало, незаметно и караулит, ждёт, когда кто-либо из рабочих присядет отдохнуть или перекурить. Зверем кидался на человека, откормленный был, сбивал с ног единым махом. Удовольствие от этого имел.

А тем временем фашисты стали приводить в действие свои циркуляры — десятками уводили людей на расстрел. Особенно лютовали эсэсовцы над нашими военнопленными. Случилось видеть Ивану, как из проходящего товарника выволокли они ещё живого нашего тяжело раненого солдата и тут же закопали. Свеженасыпанная земля шевелится, а они знай её притаптывают…

Был Иван Зайцев человеком тихим, мухи, как говорится, за свой век не обидел, а тут такая в нём стала подниматься лютая ненависть к палачам. Пришёл на работу, прямо на глазах у изумлённого немецкого шефа уселся на чурбан, достал краюху хлеба и стал закусывать.

— Русс! Арбайтен! — рассвирепевший фашист кинулся на нарушителя порядка. Плохо бы пришлось смельчаку, если бы не переводчица. Удалось ей что-то втолковать обезумевшему немцу. Отпустил он свою жертву.

А Иван ни на следующий день, ни после так на повинность к врагу и не явился — отправился искать партизан. К этому времени их уже немало действовало в пределах района.

…Чем-то приглянулся заместителю командира по разведке Второй Ленинградской партизанской бригады Василию Васильевичу Смирнову этот небольшого роста с мужицкой хитринкой в глазах человек.

— В разведку к нам пойдёшь?

Так стал Иван партизанским разведчиком. Немало совершил он походов в самое логово врага, приносил ценные сведения. Многих советских людей провёл через вражеские заставы, спас от смерти или угона в рабство.

Наиболее дерзкие и опасные операции провёл Зайцев в дни, когда враг, поджимаемый со всех сторон партизанскими соединениями, заперся накрепко в посёлке Струги Красные. Немцы готовились к обороне важной железнодорожной станции, строили здесь укрепления, устанавливали орудия, превращали посёлок в свой опорный укреплённый пункт. Одновременно продолжали грузить в эшелоны, вывозить награбленное. Не гнушались при этом ничем, даже изоляторы с телеграфных столбов снимали. Такой работой были заняты немецкие солдаты возле районной больницы, когда однажды сюда подъехали двое мужиков на подводах.

— Хайль Гитлер! — лихо козырнул немцам один из них.

— Вайтер! Вайтер! — проезжайте, мол, не до вас, отмахнулся один солдат.

А мужички подкатили к главному больничному входу, вошли внутрь. Вскоре они стали выносить оттуда и грузить на дровни ящики, узлы, коробки. Следом вышли две женщины в наспех наброшенной поверх белых халатов одежде. Все уселись на повозки и двинулись в сторону посёлка.