Евгений Афанасьев - Угол зрения

Георгий Иванович, заканчивая работу, тщательно подбирает вилами в кормушки каждый утерянный клочок сенажа. Животные с аппетитом поедают корм и словно с благодарностью провожают глазами хозяина.

— Привыкают ко мне за зиму, как дети малые, — говорит он, ласково погладив рукой повернувшуюся к нему рогатую мордашку. — Зато пасти легче — куда я, туда и они.

Предлагаю подбросить его на нашем редакционном «УАЗе» до дому.

— Пятнадцать зим день в день езжу по этой дороге, — как бы удивляется, — вот сколько прошло! — быстрому течению времени Георгий Иванович.

— И столько же лет пасу нетелей по озерёвским лесам да полянам. Почитай всё нынешнее совхозное поголовье через мои руки прошло.

А вообще, как узнаю из дальнейшей беседы, пастушеский стаж у ветерана куда более продолжительный. Едва исполнилось пареньку одиннадцать, умер отец. Остался сам-шестой за старшего в семье. Хворая мать не в счёт, пришлось тянуть семью самому. Пошёл работать в колхоз: приходилось и землю пахать, и сеять, и с косой становиться в ряд с мужиками. Но больше как-то влекло по пастушьей части. Так и прикипел к этому делу. В те времена пастух на селе был в большом почёте. Ему и хлеба лучшая коврига, и сала заветный ломоть, и место самое почётное за крестьянским столом. Но главное — не в этом. Увлекала парня сама пастьба, общение с природой, заветные думы наедине с самим собой и то великое чувство исполненного перед людьми долга.

Гонит, бывало, стадо с поля — сытые коровы важно переступают, как бы боясь расплескать накопленное за упряжку молоко, а у парня радость на душе: то-то полные подойники бабы нынче понесут! Особенно любил Георгий видеть, как жадно поедают коровы густую, сочную траву и ещё как во время дойки растёт в подойнике белоснежная гора молочной пены. Всё это пробуждало в нём чувство какой-то особой удовлетворённости, самоутверждения. Чувствовал тогда: будут люди благодарны ему за нелёгкий труд.

В колхозе заметили привязанность парня к животноводству. И когда нагрянуло военное лихолетье, ему первому доверили ответственное задание: гнать колхозный скот в советский тыл. Выполнил и это трудное поручение, сберёг стадо, дошёл с ним аж до Вологодчины. А потом была армия, победа, возвращение домой к разрушенному фашистами родному очагу. Тяжёлое пережили тогда время. На себе люди пахали, сеяли из лукошка, а хлеба растили… Понемногу собственноручно построил Андреев на пепелище новый пахнущий сосновой смолой дом. И по-прежнему пас скот. В это время судьба свела парня с молодой и пригожей вдовой Сашей, также рано потерявшей отца, а потом и мужа. С той поры живут они уже три десятка лет дружно и счастливо. Вырастили, определили в жизнь дочь. Подрастают внуки.

…Ещё издали улыбнулся нам окнами с белыми наличниками дом Андреевых. Доброй улыбкой встретила и хозяйка Александра Кирилловна. Пригласила присесть. Георгий Иванович иной в домашней обстановке, снявшей напряжение и усталость, первый вступил в разговор. С улыбкой поведал, какие у него хорошие растут внуки, как просятся, чтобы дедушка взял их с собой на пастьбу. Похвастал банькой, у которой парок не чета городскому. Посетовал на то, что никак не может отремонтировать телевизор. Был в райцентре в телеателье. Там отказали — нет запчастей.

Потом разговор снова сам переходит на работу. Мой собеседник рассказывает увлечённо. В здешних местах ему знакомы каждая поляна, каждая затерянная пожня, где никогда не бывают косари, а скотине — корм. Правда, искать богатые травы надо, прогоняясь со стадом через леса и кустарники. Большой гурт не упасёшь. Но всё равно сотню голов нынче возьмёт. Раскрывает собеседник и свои пастушьи «секреты». В сухое время надо пасти животных поближе к воде. А по росе можно стадо гнать и на дальние выпасы, где нет водоёмов. Главное для животных, чтобы влага была всегда рядом с кормом. Иначе ни аппетита, ни привесов у них не будет. Не следует пастухам держать при себе собак. От их присутствия в стаде аппетит у животных ни в коем случае не прибавится. А от волка самое верное «оружие» — кнут.

Говорит мой собеседник о том, что телефон бы ему надо для связи с центром совхоза. А то заболеет скотина — ветврача не дозовёшься.

На мой вопрос, как он использует свой досуг, где проводит отпуск, Георгий Иванович даже удивился:

— Как где? Работаю. Дровишек вот надо к зиме заготовить. Да мало ли других дел по дому. А бывает, из совхоза помочь просят — тоже не откажешь. В прошлом году летний лагерь для стада оборудовал. А прежде пришлось жердей для этого заготовить, подвезти их.

И тут спрашиваю хозяина дома:

— А как по-вашему, в чём счастье человека?

— Для меня — в работе, — не задумываясь, отвечает он. — Я её люблю, и она меня любит.

— Отдохнуть тебе пора! — вступила в разговор Александра Кирилловна.

И тут же смутилась от реплики мужа:

— А много ли сама отдыхала, когда телятницей была? Все дни возле телят пеклась. И сейчас бы рада на ферму, если б смогла.

— Одно меня тревожит, — заговорил он снова о своём сокровенном, — не всегда в добросовестные руки попадают мои нетели. Выпестую каждую, а их потом по фермам распределят, да ещё вместе с коровами поставят. Те их забижают. Уход тоже известно какой. А иная неразумная доярка к первотёлке с доильным аппаратом. Разве ж это допустимо?! С первых дней можно загубить животную. Сколько раз говорил и директору, и главному зоотехнику: пора создавать отдельные группы, а то и ферму первотёлок, поручить уход за ними самым добросовестным работницам. Ведь это будущее нашего стада! Но к советам моим никто не хочет прислушаться. А напрасно — время всё равно заставит. А насчёт отдыха — некогда мне отдыхать, пока здоровье, да силы. Внуки растут — для их будущего стараюсь. Я вот нынче решил от каждой тёлки на пастьбе получить среднесуточные привесы больше килограмма…

Мы попрощались. По дороге обратно и долго потом я думал о Георгии Ивановиче. Теперь боюсь, что не сумел о нём рассказать всего. Знакомы всё-таки давно, эта встреча не была первой и единственной. Беззаветный труженик, не требующий ни особых почестей, ни наград, — таким его знаю. Сто раз правильно, если сделаю высокий вывод: люди, подобные Андрееву, примером своей жизни дают ответ на вечные вопросы о смысле жизни и о человеческом счастье.

И всё-таки чувствую какую-то несправедливость в отношении к нему. Вот сказал: не требует себе наград. Андреев и действительно не имеет за столько лет работы ни ордена, ни медали. Разве справедливо? Я этот вопрос обращаю к руководству совхоза. Хочется, чтобы совхозные руководители и специалисты всё-таки прислушались и к советам Георгия Ивановича — он должен видеть результаты своего труда, которые пока из-за нерадивости других сводятся на нет.