Сергей Виноградов - Сквозь високосный год

…Двадцать веков уже вопросам этим…
Давно костры погасли — всех сожгли,
Тех, кто на них себе уже ответил,
А остальных, что так и не смогли,

В христову Веру верой обратили…
Уж лучше, чем без веры вовсе жить…
Лишь души убиенных не простили —
Тех, кто за Веру мог вот так грешить…

С незапамятных лет
Относилась к нам жизнь терпеливо
Нас растила она,
Словно мама родных сыновей,
И хотела нас видеть, когда вырастем мы,
Всех счастливыми,
Но к несчастью, увы,
Не бывает счастливых людей…

Было время когда-то —
Мы в пещерах своих тосковали
О межзвёздных полётах,
У костров предаваясь мечтам,
И на скалах холодных
Незнакомых богов рисовали,
Хотя время богов ещё было
Пока где-то там…

А теперь, когда мы
Сами в этом во всём побывали
И, похоже, что даже
В чём-то время смогли превзойти,
Создавали богов
И потом сами их низвергали,
Даже бога частицу
Замахнулись однажды найти…

Только жизнь — нашу мать
Слушать мы перестали,
Навсегда потеряв к ней
Сыновью любовь.
Век за веком не жили,
А лишь только стреляли,
По земле проливали
Только слёзы и кровь…

Если кто б нас простил,
Может бы полегчало,
И дожили бы мы
Нашу жизнь как-нибудь…
Ну, а лучше всего
Нам вернуться б к Началу,
К тем пещерным кострам
И найти новый Путь…

Я в час вечерний выйду в поле чистое
В последний раз свободой подышать,
Чтоб утром ранним вместе с коммунистами
Уйти их несвободу защищать…

Пока же полежу в траве высокой
На звёзды в тёмном небе посмотрю
И вспомню своё детство недалёкое,
Которое уже не повторю…

И вспомню ту девчонку синеокую —
Богиню из соседнего села,
С которой революция жестокая,
Меня навек теперь уж развела…

И попрощавшись с жизнью своей вольною,
В последний раз берёзку обниму…
И полетит душа в поля раздольные,
Чтоб больше не достаться никому.

Ну, что ж, пора, похоже, время вышло…
…Когда-нибудь в другие времена,
Сюда придёт совсем другой мальчишка,
Но, может, будет и другой страна?

Свободы — нет. Как нет и несвободы.
Всё это лишь красивые слова…
Свобода лишь приманка для народов —
Такой она во все века была…

Мы все свободны или несвободны —
В отдельности решает каждый сам.
Порой свободу отдаём кому угодно
За, на словах обещанный, Сезам…

И мы же сами в клетку золотую
Свою свободу превращаем вдруг
И в ней живём и иногда бунтуем…
Так что свобода — дело наших рук!

Но если мы свободу превращаем
Во вседозволенность, позволенную нам,
Самим собой — и много обещаем,
И свой, на лжи возводим, псевдохрам —
Такой свободы никому не надо…

Когда-нибудь и те из нас поймут,
Кто и сейчас вновь требует: «Свободы!»
И получив на несколько минут,
Свободой лжи себя навек отравит…

Свободен ли и тот, кто ими правит?
Нет, не свободен — от своих грехов,
От прошлых и от нынешних веков,
От неучей и просто дураков,
И от своих пожизненных оков…

…Свободы — нет. Иллюзия свободы —
Для истинной свободы как тюрьма,
Но век такой — с ума сошли народы —
Свободны все, а не свободных — тьма…

Свобода истинная в том, что ты свободен,
Когда душа твоя во снах твоих летает,
Хотя ты сам цепями жизни скован вроде,
Но стражник твой об этом вряд ли знает…

Жизнь Узника порой ничуть не горше,
Чем жизнь Раба заложенной души,
Но мы всегда хотим от жизни больше,
Чем сами в этой жизни совершим….

И души на закланье за бесценок
Сдаём в ломбард с названьем «Сатана»
И в рабство попадаем непременно
В обмен на злато, славу, ордена…

Таким ли о свободе принародно
С трибун больших на митингах кричать?
Лишь жизни узники — воистину свободны,
Рабам же нынче велено — молчать…

…Свобода всем дана нам изначально,
Но выбор — наш всегда и видит, бог —
Слаб человек, как это не печально,
Который от свободы занемог…

Решила Смерть себе дать передышку
И отдохнуть чуть-чуть от бренных дел
И написать свою о Жизни книжку,
О том, какой царит в ней беспредел…

Перо достала и нашла бумагу
Осталось заголовок написать…
Над ним полвечности промучилась бедняга:
Как ей, о жизни, Смерти рассказать?

Примеров много и историй тоже,
Покойников и тех, полным — полно…
Начать с начала, что ли всё, быть может:
«Жила-была когда-то Смерть давно…»

Была-то я — была, жила ль — не знаю?
Какой-то нонсенс: разве я жива?
И если я жива, зачем пугают
Детишек мной? Я разве не права?

Смерть задаёт самой себе вопросы
Не зная как самой же отвечать…
Да, быть писателем и впрямь совсем непросто
Пора, видать, с писательством кончать!

Пусть жизнь о жизни пишет, если сможет
Я всё же Смерть — и смертных всех я выше!
Не уж то не найду, кто мне поможет?
За жизнь без смерти каждый мне напишет…

…И как-то раз ей встретился прохожий
Похожий на писателя точь в точь…
Жизнь предложила и спросила: сможешь?
Тогда даю тебе на это ночь…

Едва рассвет забрезжил, смерть явилась —
Писатель в стельку пьян…
— Ну, как дела?
А прочитав, ничуть не удивилась —
Всего два слова, но каких:
Смерть умерла!

Мой старый дом покинут и забыт —
Такая вот людская благодарность…
И досками небрежно вход забит,
Как видно для спокойствия пожарных.

И по углам лишь только пыль и грязь,
Забытые игрушки и стаканы.
И в доме навсегда сменилась власть —
Вместо людей здесь правят тараканы…

Придёт зима, а вместе с ней бомжи,
И дом мой приютит и их, конечно,
Уж лучше с ними жизнь свою дожить,
Чем с тараканами, живущими за печкой…

…Не в радость старость в жизни никому,
Тем более, когда забыт и брошен ты…
Я в гости бы пришёл, но не поймут —
Ведь я теперь для всех в нём
Гость непрошенный…

Ну, вот и ты уже почти большой,
Как вырос ты, я даже не заметил…
Наверное, всегда растут так дети,
Без разницы — родной или чужой…

И ты, быть может, не заметил тоже
Как я с тобою рядом постарел…
А ты мне возражаешь: быть не может!
Ты, как и я, немного повзрослел…