Сергей Виноградов - Город, которого нет

Что ещё интересного было тогда на старой площади? Дай, подумаю. Вроде бы ничего особенного. Хотя, как же я забыл! На углу Орловской и Социалистической улиц стоял особняк. Да он и сейчас стоит со своим тем же неизменным видом. А тогда в 50—60-е годы здесь находились Горком КПСС и Горком ВЛКСМ. Поэтому, сам понимаешь, это здание меня в детстве совсем не интересовало. И тем не менее, кое-что с ним связывало и меня.

Где-то в классе пятом я решил, во что бы то ни стало стать шофёром. Даже в автошколу записался. Прилежно изучал мотор, но очень уж хотелось самому поскорее сесть за руль и прокатиться хотя бы метров десять. И однажды моя мечта чуть не сбылась. Как-то летом с моим пятилетним братом мы прогуливались именно у этого дома и, и к несчастью не для нас конечно, встретили будущего мужа нашей двоюродной тёти.

— Прокатить?

Наверное, нас об этом и спрашивать не надо было. И вот я уже восседаю рядом с водителем. На заднем сидении с любопытством уставился в окно мой малолетний брат. Прокатились до самого Царинына озера. Видимо, у водителя дело, какое-то было. На обратном пути уговорил я его всё-таки дать немного порулить. И порулил. Аккуратно в кювет… Слава богу, всё обошлось — без синяков и ушибов. И даже машину не поцарапали. Правда, дома об этой истории всё равно узнали — от моего младшего Женечки. Был нагоняй. А я после этого случая, автошколу сразу бросил, решив, что хорошего водителя из меня никогда не получится. Наш же добрый водитель потом тоже три месяца ходил пешком. Оказывается, машина эта была одного из секретарей горкома. Но о подробностях Адис Иванович умолчал.

Здесь же, в этом здании, помню, принимали меня в комсомол. А потом, как я уже писал, здесь же получил и единственный в своей комсомольской жизни выговор. Позже здесь был дом пионеров, киностудия «Лантан» и сейчас в одном из помещений находится не чужая мне студия «Радио Тихвин», хоть и работают там теперь совсем другие люди.

Я, кажется, в последних главах своего повествования несколько увлёкся слишком уж глубоким проникновением в отдельные исторические факты напрямую меня не касавшиеся. Но тем не менее, я в этом городе жил, он меня окружал и поэтому жалко, что многое уже ушло, а сохранить его в памяти так хочется! Но, чтобы ты совсем не заскучал, расскажу я тебе пару самых настоящих собачьих историй, которые произошли именно со мной. Но только прошу, не повторяй их и не расстраивай маму.

Когда я был совсем маленьким, а мама с папой иногда работали допоздна, (чаще всего происходило это зимой, когда темнело очень рано), бабушка усаживала меня на санки, накрывала пушистым одеялом и ехали мы с ней почти на край города. Туда, где в большом и тёплом доме на Устюженской улице жила семья бабушкиной сестры — бабы Зины. У бабушки всегда находились какие-то свои дела и поэтому мы оставались ночевать. Интересно ночевать было тогда, когда мне мои совсем ещё молодые двоюродные тётушки Галина и Тамара поочерёдно читали вслух сказки Пушкина из толстой старой книги с многочисленными картинками. Причём до тех пор, пока я не усну, а не засыпал я долго! Если подобное ночное бдение явно затягивалось иногда приходила большая рыжая и лохматая собака со странной и доброй кличкой —Тобик. Её я давно уже не боялся — скорее она меня. Правда, наши игры с ней почему-то заканчивались очень быстро — так приятно и надёжно было спать под боком такого ночного сторожа. И вот однажды, а тогда мне было года три, я проснулся среди ночи, а моего сторожа рядом почему-то не было. За прочным крепким забором, да ещё и с собакой во дворе, видимо, двери в домах никогда не запирались. Или на этот раз просто забыли. Не помню, каким образом в полной темноте я выбрался из дома. Во дворе, как раз над собачьей будкой, горел тусклый фонарь, а Тобик, как будто, уже ждал меня. Утром меня разбудил собачий лай. Нехотя я вылез и, как вы думаете, откуда? Конечно, из тобикиного дома. Увидев меня, все почему-то вдруг обрадовались, начали целовать. Потом долго поили горячим чаем с малиной. А через три дня я впервые серьёзно заболел — воспалением лёгких. Лишь ближе к весне меня опять привели на Устюженскую к моему Тобику. Но однажды дедушка Костя его куда-то увёл. И я его больше так и не видел. Только значительно позже узнал, что он тоже заболел. Может, с расстройства, что в ту зимнюю ночь не отправил меня домой, а как мог сам согревал до самого утра? Вот такая история. В нашем городе, как видишь, даже собаки были настоящими советскими.

С тех пор с собаками я не имел дела до самого первого класса. Пока мы с отцом не поехали одажды в гости к его брату на Красавский кордон, где он жил со своей женой и двумя моими двоюродными сёстрами. Это сегодня по Красавскому шоссе до бывшего лесного кордона можно доехать за пять минут, а тогда это были километры совсем кривых лесных дорог.

Кроме уже всех перечисленных мной родственников и собаки, оказалось там ещё три малюсеньких щенка, которые ползать только-только начинали. Весь вечер я приставал к отцу с просьбой взять самого чёрненького домой. Да и дядя Андрей не возражал — всё равно девать их куда-то надо было. Наконец, не выдержав моих приставаний, отец сказал: ложись спать — утро вечера мудренее. Я, конечно, решил не ждать, что и когда будет мудренее, и когда в доме все заснули богатырским сном, спрятал щенка за пазуху и потихоньку отправился в путь — к дому, надеясь, что если отец увидит, что щенок уже у нас в квартире живёт, не будет ругаться ни на него, ни на меня.

Была тёплая августовская ночь. Тьма стояла непроглядная. Хорошо хоть огромная луна, как яркий фонарь, почти всю ночь провисела над лесом. Казалось, ночной воздух вокруг был наполнен лесными звуками. То кто-то вдруг заухает, перелетая с дерева на дерево, то кто-то зашуршит в ближайшем к дороге кустарнике. Страшно ли было? Конечно, ещё как страшно! Но мы шли и шли. Шёл, конечно, я, а мой маленький друг мирно спал под моей рубашкой.

Это мой пёс — Грозный. Конечно, он уже подрос…

Когда я уставший и довольный тем, что всё-таки дошёл до дома, открыл дверь — там с ремнём меня уже ждал отец. И как он оказался дома вперёд меня? И как я его не заметил, ведь с дороги почти никуда и не сворачивал. И всё таки мой «Грозный» с того дня до самого нашего отъезда в первый микрорайон так и жил во дворе нашего коммунального дома. Иногда, когда его отпускали с цепи, гонял по двору соседских кур, а на меня, похоже, постоянно сердился. Может за то, что в квартиру его отец никогда не пускал. Сегодня я думаю, что жизнь у моего пса оказалась не очень удачной — а всё из-за меня. Оставь я его тогда на кордоне, может и получился бы из него настоящий охотничий пёс.