Аркадий Казанский - «Играю словом…»

И хоть лба ни разу не крестил —
Исповедуюсь Тебе едино.
По твоим заветам, Боже, жил —
По заветам любящего сына.
Крест свой ощущая на спине
И металл холодный сквозь ладони…
Ты прости грехи мои бездонны,
Хлеб насущный даждь нам, Боже, днесь.

Крест своей жизни чтоб нести —
Раскинь же руки врозь.
У нас, у каждого в груди —
Распятый спит Христос.

Как все мешает мне, как душит тело.
И этой кофтой, и сорочкой, как броней
Покрыта я, бюстгальтера пределы
Не позволяют грудью встретиться с тобой.

Прижмись, любимый, обними за плечи,
Иль унеси меня отсюда на траву…
Сорви одежду, так мне станет легче;
Меня ты всю увидишь наяву.

Так плохо без тебя сейчас мне было.
Лишь ты вошел, я сердцем ожила.
Садись скорей со мною рядом, милый,
Прижми к себе, чтоб грусть моя ушла.

Глаза мои от слез уже просохли,
Теперь ничто не опечалит их.
Целуй меня, ласкай, мгновеньем вздоха
Пусть будет наше счастье на двоих.

А ты неловок, не поможешь мне:
Лишь обнимаешь, но не рвешь одежду.
Пойми, мне тяжело сейчас вдвойне:
Любить и на любовь хранить надежду.

А так себя мне хочется раскрыть.
А так тебя мне хочется увидеть.
А слову «жить» синоним есть — «любить».
Существовать — синоним «ненавидеть».

Недообняв, недолюбив, недоглядев,
Зачем же расставаться мы спешили?
Ведь никогда мы не простим себе
За то, что мы тогда не согрешили.

Твои губы раскрылись, и слово,
С них слетевшее, ветер унес.
Понял я, что тебя не услышу.

Как одиночества круг мне разрушить?
Как обрести мне свободную речь?
Как к небесам восходящую душу
От летаргии и сна уберечь?

Как обрести мне покой мирозданья?
И, обращаясь к далеким мирам,
Как мне с тобой сократить расстоянье,
Поговорить мне с тобой по душам?

Я расскажу тебе все, что я знаю.
Я покажу тебе все, что смогу.
С мыслью одной о тебе оживаю,
Только к тебе я лечу и бегу.

Стихов моих, что для тебя сложил,
И слов моих не хочешь — ты скажи.

Скажи: — Не можешь меня видеть — пусть!
Я тотчас же уйду, не оглянусь.

Но, наяву, или в ночном бреду,
Ты только позови меня — приду!

В кассе кинозала, пробравшись в изголовья,
Очереди, насаженной, как баран на вертел: —
Мне вырезку любви, и посочнее, с кровью,
И пару отбивных из человечьих тел.

На экране гниют, разлагаясь, трупы.
По экрану снуют, раздеваясь, женщины.
Груз бедняга несёт, надрываясь пупом.
Проститутка ждёт, что ей обещано.

Мест нет — нежности на свете,
Мест нет — истиной любви.
Зачем любить? — Монтекки с Копулетти
Можно превратить в кровавый боевик.

Кровь стаканами — на мостовую.
Кровь из стаканов — обратно — в нутро.
Каин — покайся — душу живую,
Не разбираясь, в помоев ведро.

Давай, пройдём мы мимо зазывалы.
Пусть всё огнём — для нас там места нет.
На полумрак интимный кинозалов
Не променяем жизни яркий свет.

Не хочешь видеть — не увидишь.
Не хочешь слышать, в тишине,
Раздавишь слово, будто вишню,
Кровавым соком сбрызнув мне
На грудь. А, косточку под ноги,
Растопчешь, сплюнув — нет меня.
Не перейду тебе дороги,
Ни ночью, ни при свете дня.

Как я только на пеньки
Не понатыкался,
Когда, по лесу, с тоски,
Как бездомный, шлялся?

Как я ёлкой и сосной
Лоб не бил с налёта,
Когда раннею весной
Уходил с охоты?

Как меня не подстрелил,
Друг, охотник шалый,
Когда я в кустах бродил,
Зверем одичалым?

Как в реке не утонул,
Когда, с лодки утлой,
Я дуплетом мазанул
Пару глупых уток?

Как в снегах я не пропал,
Зайцем побелевшим,
Когда, вдруг, в пургу попал,
Снег глотал летевший?

Как я выжил на огне
Бешеной охоты?
До сих пор всё это мне
Непонятно что — то.

Будто кто меня хранил.
Для чего — не знаю.
Знать, охоту я любил,
Без конца и краю.

Знать, ей душу отдавал,
А в ответ на это —
Никогда не уставал,
Ни зимой, ни летом.

Ты предлагаешь дружбу мне — ну, что — ж,
Я принимаю всё, что ты даёшь.
И ненависть, с поклоном благодарности,
Приму. Она — твоя — нет лучше дара мне.

Приму слова, весёлые и грустные,
Приму упрёки, обвиненья вновь…
Когда свои мне все подаришь чувства —
Скажу: — Ты мне дала свою любовь!

Мелодия звучала в небесах,
До самых звезд пытаясь долететь.
И звуков пальцы прикасались к нам
Холодным утром и горячим днем.

Кто эту музыку для нас играл,
И отдавал, неведомый никем?
Нам не дано узнать, да и зачем?
Лишь нужно с благодарностью принять.

Места семнадцатое и восемнадцатое.
Идя за мной, разобраться пытаешься —
Зачем два нижних взять не старался я
Взять на двоих, ведь внизу безопаснее.

Много комфортнее и интереснее —
Главное — видно друг друга отчетливо.
Можно касаться руками во сне своем.
Слать поцелуи воздушно-несчетные.

Дверь отворяется плавно и весело:
Глядь — перед нами два места застеленных.
Место налево и справа — все по низу.
В этом двухместном купе все нам по сердцу.

Вот он — наш дом на ночном путешествии,
Двери закрыты и окна завешены.
Дверь охраняют ленивые стражники,
В домике этом не страшно ни капельки.

Вот мы вдвоем — ты идешь мне в объятия.
Здесь так тепло — так отбросим же платья мы.
Вдаль нас уносит на волнах сверкающих
Спальный вагон, над землей пролетающий.

Ночи не спать — эта ночь наша первая.
Выпьем до дна ее, выпьем до капельки.
Ты ведь моя половинка неспетая,
Я навсегда твой теперь, до покаянья.

До окончанья путей наших маетных,
До отпущенья грехов наших маленьких.

Мне надо сидеть и работать,
Мне надо писать и читать.
Молю, как еврей о субботе,
Что руки отвяжет с креста