Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

Курица моей матери(стр. 297). — При жизни Петефи стихотворение не было напечатано.

Смерть зимы(стр. 298). — При жизни Петефи стихотворение не было напечатано.

1848(стр. 299). — В рукописной тетради, куда Петефи записывал свои стихи, все это стихотворение он перечеркнул по строчкам. Впервые его расшифровал и опубликовал Золтан Ференци. При жизни Петефи не было напечатано.

Жесткий ветер…(стр. 300). — Написано в связи с событиями февральской революции во Франции. При жизни Петефи не было напечатано.

Магнатам(стр. 300). — При жизни Петефи стихотворение не было напечатано.

Национальная песня(стр. 302). — Написано Петефи 13 марта 1848 г. на случай предполагавшегося 19 марта празднества радикальной молодежи, которая хотела таким образом отметить события французской революции. Сперва это стихотворение, по рассказу очевидцев, начиналось словами: «Вперед, мадьяр!» — но один юноша, присутствовавший на первоначальном чтении, сказал Петефи: «Дружище, мадьяра-то нужно сперва на ноги поставить, только потом может он ринуться вперед». После этого поэт переделал на «Встань, мадьяр!..». «Национальная песня» — первое произведение, появившееся в венгерской печати после освобождения ее от цензурного гнета. Она была напечатана большинством современных газет, кроме того, ее выпустили отдельными листовками в столице и в провинции, и она сразу же стала гимном венгерской революции. В знаменательный день 15 марта сам поэт читал ее на народных собраниях, и революционная молодежь с жаром повторяла вслед за ним слова клятвы. Первый экземпляр «Национальной песни» Петефи послал поэту Яношу Араню со следующей надписью: «Это первый экземпляр, напечатанный после завоевания свободы печати 15 марта 1848 года; таким образом это первое дыхание свободы».

15 марта 1848(стр. 303). — В этом стихотворении коротко говорится о том, что подробно изложено в «Страницах из дневника».

Затем мы устремились к Вуде: там был писатель заточен… — Речь идет о революционере-демократе Михае Танчиче, который был освобожден восставшим народом из тюрьмы 15 марта 1848 г. «На Буду, на Буду!.. К наместническому совету! Откроем двери тюрьмы, освободим Танчича! На Буду! — кричали люди, — рассказывает Петефи в «Страницах из дневника». — Эти возгласы раздавались в толпе чаще других. Наконец выбрали депутацию, которая должна была пойти в Буду и призвать наместнический совет к немедленному уничтожению цензуры, освобождению Танчича… двери тюрьмы, где был заключен Танчич, отворились, неисчислимая толпа подхватила писателя-узника и, торжествуя, понесла его в Пешт».

Случилось ли с времен Матьяша… — Матьяш (1440–1490) — венгерский король, создатель централизованной власти в Венгрии.

Восстало море(стр. 307). — 27 марта 1848 г. в Пеште разнеслась весть о том, что существование независимого национального правительства стоит под угрозой. Королевский указ от 28 марта подтвердил эту весть: король отказался от данного им 17 марта 1848 г. слова о согласии на создание независимого правительства. В ночь на 30 марта огромные толпы заполнили площадь Свободы. Раздались угрожающие крики: «К оружию!», «Долой немецкое правительство!». Волнения продолжались и весь следующий день: улеглись они только после того, как 31 марта был прочитан новый королевский указ, оставлявший в силе положение о независимом национальном правительстве. В эти дни и написал Петефи стихотворение «Восстало море».

Королям(стр. 308). — Впервые это стихотворение, написанное в бурные дни конца марта 1848 г., было напечатано в виде листовки и, как пишет сам Петефи: «Что же касается моего стихотворения «Королям», послужившего главной причиной моей непопулярности, то оно было первым откровенным выражением республиканских взглядов в Венгрии, и очень ошибаются те, кто думает, что оно окажется последним и единственным. Монархия в Европе приходит к концу, и даже всемогущему богу ее уже не спасти. Ежели какая-нибудь идея становится всемирной, то скорее можно уничтожить мир, нежели выкорчевать из него эту идею. Такова сейчас идея республики (Пешт, 27 мая 1848)».

Пусть еще он цел, ваш замок Мункач… — Мункач замок, принадлежавший Илоне Зрини, матери Ференца Ракоци II. Она три года героически выдерживала в нем осаду австрийских войск. Впоследствии этот замок был превращен в тюрьму, куда заключали борцов за свободу и независимость Венгрии.

Готовься, родина…(стр. 309). — Было прочитано Петефи 5 апреля 1848 г. на народном собрании, созванном в честь делегации венских студентов. По свидетельству газеты «Немзетп уйшаг», народ потребовал, чтобы выступил Петефи. Петефи произнес следующую речь: «Теперешние ораторы, видимо, считают своим призванием всегда успокаивать и утихомиривать вас. Умение успокаивать — прекрасное качество для тех, кто ухаживает за больными. Я уже не знаю, что и сказать. Но одно все-таки скажу, что не намерен идти по их стопам. Я создан, как буревестник, который в бурю кричит; как смерч, который в бурю вздымает волны до небес… Но все-таки я не зря выступил перед вами, я прочту вам свое стихотворение «Готовься, родина…». Народ встретил его восторженно.

Стихотворение впервые увидело свет в 1874 г.

К нам прибудут и император, и его семейство… — Бегство императора в Инсбрук произошло 17 мая. В это же время «независимое венгерское правительство» пригласило изгнанного из Вены императора Фердинанда в Пешт, пообещав, что там «он будет в безопасности среди преданных ему венгерцев». Петефи предвидел все, как видно из этого стихотворения, за полтора месяца до того, как произошло упомянутое событие.

«Vilam et sangvinem pro rege nostro!» — «Жизнь и кровь за нашего короля!» ( лат .)

Шумим, шумим…(стр. 311). — Обращено к революционной молодежи, возглавляемой Петефи. Поэт не мог примириться с тем, чтобы революция окончилась изданием королевского указа от 31 марта и созданием независимого национального правительства. Поэт не верил в возможность мирных преобразований: «В Пеште революционный подъем достиг вершины, — писал он 1 апреля в «Страницах из дневника», — из провинции к нашим идеям и действиям присоединялись ежедневно новые и новые сторонники. И при таком положении мы ожидали две недели, чтобы король сдержал свое слово. От этого паше национальное достоинство разрыдалось и сказало: «Позор нам!» Да, позор, но этот позор не относится к молодежи. Только бы мирные, кроткие Лафайеты не совались к нам, а предоставили дело тем, которые осмелились взяться за него, тогда нашей славе не был бы нанесен ущерб!.. Кровь, быть может, и пролилась бы… Но вы, что же, без кровопролитий желаете переродиться? Дай-то бог, только ничего из этого не выйдет!»