Шицзин

Нежить меня и любить ты не смог,
Стал, как с врагом, ты со мною жесток.
Славу мою опорочил, и вот —
Я, как товар, не распроданный в срок.
Прежде была мне лишь бедность страшна,
Гибель, казалось, несет нам она...
Выросла я у тебя; и одна
Стала отравой для мужа жена.

Как он хорош, мой запас овощей!
Зимней порой защитит от беды [44].
С новой женою пируете вы —
Я лишь защитой была от нужды.
Гневен со мной ты и грубый такой,
Только трудом одарил и тоской.
Или забыл ты, что было давно?
Что лишь со мною обрел ты покой?

Зачем, о зачем мы ничтожны, бедны,
Вдали от родимой своей стороны [46]?
Иль здесь не для вас собрались мы, о князь,
Где едкая сырость и жидкая грязь?

Зачем, о зачем мы ничтожны, бедны,
Вдали от родимой своей стороны,
Назад не идем? Из-за вас без вины
В росе и грязи мы здесь мерзнуть должны!

Взросла конопля над пологим холмом,
Уж стелятся стебли широко кругом.
О старшие родичи наши, увы,
Прошло столько дней, мы всё помощи ждем!

Зачем же в поход не сбирается рать [47],
Иль, может, союзников надобно ждать [48]?
Так долго зачем не выходит она?
О, верно тому быть причина должна!

Из лис наши шубы сносились не в срок.
Иль шли колесницы не к вам на восток [49]?
О старшие родичи наши, от вас
Сочувствия нет, ваш обычай жесток.

Остатки, осколки мы рати былой —
В скитаньях не знаем приюта себе.
О старшие родичи наши, у вас
Улыбка, но уши закрыты мольбе.

Я плясать всегда готов
Так свободно и легко...
Над высокою площадкой
Солнце в полдень высоко.

Рост могучий, я — танцор,
Выхожу на княжий двор...
Силой — тигр, берет рука
Вожжи — мягкие шелка.

Вот я в руки флейту взял,
И перо фазанье сжал,
Красен стал, как от румян,—
Князь мне чару выпить дал.

На горе орех растет
И лакрица меж болот...
Думы все мои о ком?
Там, на западе, есть дом,
В нем красавица [50]живет —
Там, на западе, живет!

Поток выбегает к далекому Ци [52].
Стремится волна за волной.
Так сердце, тоскуя о Вэй, что ни день
Исполнено думой одной.
Прекрасные милые сестры, под стать
Нам дружный совет меж собою держать.

Нам в Цзи по дороге пришлось ночевать
И чару прощальную в Ни выпивать [53]...
Коль девушка замуж выходит, она
Отца оставляет, и братьев, и мать.
Теперь бы я теток увидеть могла
И с старшей сестрой повидаться опять!

В пути ночевать мы остались бы в Гань,
Мы б чару прощальную распили в Янь [54],
Мы б смазали медь на концах у осей,
Чтоб шли колесницы обратно живей,
Мы б скоро домчались обратно до Вэй —
Коль зла не боялись для чести своей [55]!

Одна Фэйцюань [56]в моих думах — река,
Ей вечные вздохи мои и тоска.
Там помню я Цао [57]и Сюй [58]города —
К ним сердце в печали стремилось всегда.
Коней бы запрячь мне и мчаться туда,
Чтоб скорбь разлилась, как из чаши вода!

Вышел я из северных ворот,
В сердце боль от скорби и забот —
Беден я, нужда меня гнетет —
Никому неведом этот гнет!
Это так, и этот жребий мой
Создан небом и судьбой самой —
Что скажу, коль это жребий мой?

Службой царскою томят меня,
Многие дела теснят меня,
А приду к себе домой — опять
Все наперебой корят меня.
Это так, и этот жребий мой
Создан небом и судьбой самой —
Что скажу, коль это жребий мой?

Службы царской труд назначен мне,
Труд все больше давит плечи мне,
А приду к себе домой — опять,
Кто из близких не перечит мне?
Это так, и этот жребий мой
Создан небом и судьбой самой —
Что скажу, коль это жребий мой?

Северный ветер дыханьем пахнул ледяным,
Снежные хлопья упали покровом густым...
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне — вместе отсюда бежим.
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Все приближаясь, надвинулась грозно беда?

Северный ветер... Пронзительный слышится вой
Снежные хлопья летят над моей головой.
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне — в путь мы отправимся свой.
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Все приближаясь, надвинулась грозно беда?

Край этот страшный — рыжих лисиц сторона.
Признак зловещий — воронов стая черна.
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне — у нас колесница одна!
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Все приближаясь, надвинулась грозно беда?

Тихая девушка так хороша и нежна!
Там, под стеною, меня ожидает она.
Крепко люблю я, но к ней подойти не могу;
Чешешь затылок, а робость, как прежде, сильна

Тихая девушка так хороша и мила!
Красный гуань [59]в подарок она принесла.
Красный гуань сверкает, как будто в огне;
Как полюбилась краса этой девушки мне.

С пастбища свежие травы она принесла,
Как хороши и красивы побеги травы!
Только вы, травы, красивы не сами собой —
Тем, что красавицей милой подарены вы!

Светла эта новая башня, ярка,
Под ней полноводная плещет река...
Ты к милому мужу стремилась — и вот
Больного водянкой нашла старика.

Там новая башня чистейшей стеной
Над ровною высится гладью речной...
Ты к милому мужу стремилась, тебе
Старик стал супругом — опухший, больной!

Для рыбы речная поставлена сеть,
Да серого гуся поймала она...
Ты к милому мужу стремилась — и вот
В супруги больного взяла горбуна!

Двое детей [61]садятся в лодку простую,
Тени, я вижу, на глади колеблются вод,
К ним я душою стремлюсь в думе о детях:
В сердце сомненье, в сердце тревога растет.

Двое детей садятся в лодку простую,
Лодка, колеблясь, уходит по глади воды.
К ним я душою стремлюсь в думе о детях —
В сердце тревога: не было б с ними беды.

Кипарисовый этот челнок унесло,
И плывет он средь глади речной...
Ниспадали две пряди ему на чело,
Был он муж мне, и клятва осталась со мной:
Я другому до смерти не буду женой.
Ты, о мать моя, вы, небеса в вышине.
Отчего вы не верите мне?