Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Майор остолбенел. «Бунт! — крикнул он. — Измена!»
И, шпагу обнажив, хотел отмстить мгновенно.
Ксендз вынул пистолет, на эту сцену глядя,
И подал юноше: «Стреляй в майора, Тадя!»
Тадеуш выстрелил, не мешкая нимало,
Но только оглушил завзятого нахала.
«Бунт!» — Рыков закричал и бросился с гитарой
На юношу, но тут вмешался Войский старый,
Взмахнул рукою он — и нож, как птица, взвился
И заблестел тогда, когда уже вонзился
В гитару. Капитан едва ушел от смерти,
Нагнулся вовремя, не то б забрали черти!
В смятенье крикнул он: «Солдаты, бунт, ей-богу!»
И, шпагу обнажив, приблизился к порогу.

А шляхтичи сюда уже ломились кучей
С Забоком во главе и с Розгою могучей!
Плут в сени бросился, зовет, кричит: «Засада!»
Солдаты тотчас же отозвались из сада.
Мелькнули у дверей три черные фуражки
И три стальных штыка — теперь не жди поблажки.
Но Матек с Розгою укрылся за дверями
И, точно кот мышей, ждал встречи с егерями.
Три головы бы снес, так замахнулся грозно;
Но то ли поспешил, а то ль ударил поздно.
И Розга стукнула с размаху по фуражкам
И только их снесла своим ударом тяжким.
Смутила егерей внезапность нападенья,
Они бегут во двор.
А во дворе смятенье.
Сторонники Соплиц теснятся на середке
И пленным шляхтичам сбивают с ног колодки.
Несутся егеря, они уж близко, рядом…
Вот уложил сержант Подгайского прикладом
И ранил двух еще и погнался за третьим…
Кропитель ринулся за исполином этим
(Уж он свободен был) и — господи помилуй! —
Сержанту кулаком в хребет с такою силой
Так двинул, что лицо сержанта-исполина
Ударом вбил в замок его же карабина.
Осечка! Отсырел в крови сержанта порох.
Сержант упал ничком, забыв о всяких спорах.
Кропитель карабин тотчас схватил за дуло
И, над собой крутя, как бы в пылу разгула,
Устроил мельницу и намолол немало:
Свалил двух егерей и одного капрала.
Бежали егеря, а он стоял всех выше,
Шляхетство защитив вращающейся крышей.

Колодки сломаны. Добжинцы всем народом
Бегут к подъехавшим вместительным подводам.
Рапиры, палаши и косы с тесаками,
Что хочешь, — загребай обеими руками!
Нашлись и пули там в мешке, не то в коробке, —
Часть Лейка взял себе, а половину — Пробке.

Но егеря уже сбегаются толпою,
Мешая шляхтичам построиться для боя,
Неловко в тесноте стрелять из карабинов,
Сталь лязгает о сталь, противников не сдвинув.
Стучит по сабле штык, скользит по рукояти,
Вплотную борются враждующие рати.

С остатком егерей добрался Рыков скоро
До риги, оглядясь, стал около забора
И крикнул егерям, чтоб отступали дружно,
Сражаться в тесноте опасно и не нужно!
Сердился он, что сам огня открыть не может,
Боялся, что своих, а не врагов уложит!
«Построиться!» — кричал своим солдатам Рыков…
Увы! Затерян был призыв его средь криков.

Мешала теснота и старому Матвею,
Дорогу расчищал он Розгою своею,
Торчащие штыки сбивая с карабинов,
Как фитили со свеч. Так, голову откинув,
Рубил наотмашь он, вот проложил дорогу
И к полю выбрался — благодаренье богу!
Но тут столкнулся он с великим штыковедом,
Инструктором полка, за Матьком шел он следом;
Рубака доблестный! — нашла коса на камень!
Он карабин держал обеими руками,
На спуске левая, а на стволе другая,
Вертелся, как волчок, внезапно приседая,
Снял руку со ствола, чтоб целить не мешала,
И вдруг в лицо врага штык высунул, как жало!
Вот отступил на шаг и вновь с другого бока,
Вертясь, лавируя, атаковал Забока!

Проворство оценил, как должно, Матек старый,
И, на нос нацепив стальные окуляры,
Сам отступил на шаг, стал с Розгой наготове
И за ефрейтором следил, нахмуря брови.
Вот пошатнулся он, прикидываясь пьяным,
Ефрейтор поспешил расправиться с буяном,
И, в предвкушении победы вожделенной,
Он руку вытянул во всю длину мгновенно;
Но, двинув карабин, вперед так потянулся,
Что еле устоял, невольно перегнулся,
Подставил рукоять ему Забок под дуло,
Где штык привернут был, и штык как ветром сдуло!
Тут Розгой по руке Забок его ошпарил,
С размаху по щеке противника ударил.
Ефрейтор наземь пал, хоть был он кавалером
Трех боевых крестов и доблести примером!

Победа близилась, и у колодок слева Кропитель буйствовал.
Он был исполнен гнева. Врагов по головам дубиною лупил он,
А Бритва рядом брил с неугасимым пылом.
Орудуя вдвоем, они сражались пылко,
Точь-в-точь немецкая машина-молотилка:
И жнейка быстрая с соломорезкой вместе,
Что только не сожнет, смолотит здесь на месте.
Крушили егерей приятели на пару,
Один поддаст огня, другой подбавит жару!

Кропитель бросился на правый фланг скорее,
Где прапорщик лихой атаковал Матвея,
Мстя за ефрейтора, он в исступленье рьяном
Шел прямо на него с тяжелым протазаном
(И пика и топор на нем), такой найдете
С большим трудом теперь, и только лишь во флоте,
Однако в старину водился он в пехоте.
Москаль и молод был и обладал сноровкой,
От розги Матека он уклонялся ловко.
Ведь трудно старику за юношей угнаться!
Пришлось не нападать, а только защищаться!!
Сперва он пикою Матвею задал жара,
Потом занес топор для грозного удара.
Кропитель, пробежав едва лишь полдороги,
Скорей поручику швырнул ружье под ноги;
Кость хрустнула, топор рука не удержала…
И на поручика шляхетство набежало,
Кропитель впереди — всегда готовый к бою…
Но слева егеря набросились гурьбою.

Кропитель, позабыв, что был он безоружным,
Теперь изнемогал под нападеньем дружным!
Два дюжих егеря вцепились в космы разом,
Четыре пятерни притягивали наземь;
Как тянут мачту вниз упругие канаты,
Тянули Матека повисшие солдаты.
Не выдержал бы он, осталось сил немного,
Но, к счастью своему, увидел Козерога.
«На помощь! — крикнул он. — Мопанку! Перочинный!»

Тут выказал себя Гервазий молодчиной,
Над головой его блеснув мечом с размаха!
Два дюжих егеря попятились со страха,
Но вопль отчаянья послышался мгновенно, —
И пятерня одна не выбралась из плена!
Повисла в волосах, кровь хлынула багрово.
Так орлик лапой цап присевшего косого;
Чтоб удержать его, другой — в сосну вонзится.
Косой рванется вдруг и по полю помчится,
Пирата разодрав, бежит он с лапой правой,
А лапа левая торчит в сосне корявой.

Кропитель принялся разыскивать Кропило,
Однако на земле его не видно было.
Что делать? Поле он окинул быстрым взглядом, —
Сжал руку в кулаки и стал с Забоком рядом.
Вдруг Пробку увидал, что пробирался садом,
Он егерей крушил без остановки с ходу,
В руке держал ружье, другой — тащил колоду
С кремнями острыми под грубою корою, —
Один Кропитель мог орудовать такою!
Едва увидел он заветное Кропило,
Расцеловал его — так было сердцу мило!
И принялся разить с удвоенною силой.