Юз Алешковский - Средь других имен

Семьсот километров тайга,
И нет никаких там селений,
Машины не ходят туда,
Бегут, спотыкаясь, олени.

Я знаю, меня ты не ждешь
И писем моих не читаешь,
Встречать ты меня не придешь,
За стыд, за позор посчитаешь.

Море Белое — водная ширь,
Соловецкий былой монастырь.
И со всех концов русской земли
Нас любовно сюда привезли.

Припев:
Всех, кто наградил нас Соловками,
Просим, приезжайте сюда сами,
Посидите здесь годочков три иль пять —
Будете с восторгом вспоминать.

Соблюдая кодекс трудовой,
Охраняет нас милый конвой.
А зимой стерегут от беды
Целых полгода крепкие льды.

Припев.

Хороши по весне комары,
Чуден вид от Секирной горы.
И от разных ударных работ
Здоровеет веселый народ.

Припев.

Привезли нам надежд полный куль
Бокий, Фельдман, Филиппов и Вуль.
А назад повезет Катанян
Только грустный напев соловчан.

Припев .

Так живем мы, не зная тоски,
Благовонной покушав трески.
И, вернувшись в родительский дом,
С умилением тихо споем.

Припев:
Всех, кто наградил нас Соловками,
Просим, приезжайте сюда сами,
Посидите здесь годочков три иль пять —
Будете с восторгом вспоминать.

На седьмой версте стоит Секирная гора,
Там творились страшные дела:
В муравейник нас сажали,
Шкуру заживо снимали,
Ох, зачем нас мама родила.
Много, много видела Секирная гора,
Под горой под той зарыты мертвые тела.
Буря по лесу гуляет,
Мама родная не знает,
Где зарыты косточки сынка.

Занесет нас зимою метель
И запрячет на полгода в щель,
Но не знают совсем Соловки
Ни забот, ни тревог, ни тоски…

Припев:
Хорошо из дали Соловецкой
В мир глядеть с улыбкою нам детской.
И куда ты ни посмотришь — там и тут
Песенки веселые поют!

От метелей морозных и вьюг
Мы, как чайки, вернемся на юг.
И сверкнут позади огоньки —
Соловки, Соловки, Соловки!

Припев.

И когда-нибудь тихой зимой
Мы сберемся знакомой толпой,
И беззлобно начнут старики
Вспоминать Соловки, Соловки!

Припев:
Хорошо из дали Соловецкой
В мир глядеть с улыбкою нам детской.
И куда ты ни посмотришь — там и тут
Песенки веселые поют!

Из Колымского дальнего края
Шлю тебе я, малютка, привет.
Как живешь ты, моя дорогая,
Напиши поскорее ответ.

Я живу близ Охотского моря,
Где кончается Дальний Восток,
Я живу без нужды и без горя,
Строю новый стране городок.

Скоро кончится срок приговора,
Я с горами, с тайгой распрощусь,
И на поезде в мягком вагоне,
Дорогая, к тебе я вернусь.

За вагоном проходит вагон
С гулким стуком по рельсовой стали.
Спецэтапом идет эшелон
Из столицы в таежные дали.
Здесь на каждом вагоне замок,
Три доски вместо мягкой постели,
И, закутавшись в сизый дымок,
Мне мигают дорожные ели.

Припев:
Не печалься, любимая!
За разлуку прости меня.
Я теперь далеко от тебя, — дорогая, прости!
Как бы ни был мой приговор строг,
Я вернусь на родимый порог,
И, тоскуя по ласке твоей, я в окно
постучусь…

Завернувшись в тулуп с головой,
Проезжая снега и болота,
Здесь на каждой площадке конвой
Ощетинил свои пулеметы.

Десять лет трудовых лагерей
Подарил я рабочему классу,
Там, где стынут лишь трупы зверей,
Я построил колымскую трассу.

Припев.

Там, где вязнут в снегах трактора,
Даже «Сталинцу» сил не хватало,
Эта песня под стук топора
Над тайгой заунывно звучала…
За вагоном проходит вагон,
С гулким стуком по рельсовой стали,
Спецэтапом идет эшелон
Из столицы в таежные дали…

Припев:
Не печалься, любимая!
За разлуку прости меня.
Я теперь далеко от тебя, — дорогая, прости!
Как бы ни был мой приговор строг,
Я вернусь на родимый порог,
И, тоскуя по ласке твоей, я в окно
постучусь…

Новый год, порядки новые,
Колючей проволокой лагерь обнесен,
Везде глядят на нас глаза суровые,
И смерть голодная грозит со всех сторон.

Милая,
Не будь унылая,
Хоть и мучителен тяжелый приговор.
Придет свободы час,
Судьба спасет всех нас,
А за тюрьмы забор сам въедет прокурор.

По тундре, по железной дороге,
где мчится курьерский «Воркута — Ленинград»,
мы бежали с тобою, ожидая тревоги,
ожидая погони и криков солдат.

Это было весною, одуряющим маем,
когда тундра проснулась и оделась в ковер.
Снег, как наши надежды на удачу, все таял…
Это чувствовать может только загнанный вор!

Слезы брызнут на руку иль на ручку нагана,
там вдали ждет спасенье — золотая тайга.
Мы пробьемся тайгою, моя бедная мама,
и тогда твое слово — мне священный наказ!

По тундре от железной дороги,
где мчится курьерский «Воркута — Ленинград»,
мы бежали с тобою, ожидая тревоги,
ожидая погони и криков солдат.

Товарищ Сталин, вы большой ученый —
В языкознанье знаете вы толк,
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ — серый брянский волк.

За что сижу, воистину не знаю,
Но прокуроры, видимо, правы.
Сижу я нынче в Туруханском крае,
Где при царе сидели в ссылке вы.

В чужих грехах мы с ходу сознавались,
Этапом шли навстречу злой судьбе,
Но верили вам так, товарищ Сталин,
Как, может быть, не верили себе.

И вот сижу я в Туруханском крае,
Где конвоиры, словно псы, грубы,
Я это все, конечно, понимаю,
Как обостренье классовой борьбы.

То дождь, то снег, то мошкара над нами,
И мы в тайге с утра и до утра.
Вы здесь из искры разводили пламя, —
Спасибо вам, я греюсь у костра.