Сергей Королёв - РАЙ ЧИНГИСХАНА

Растворился и запах домашний,

И без вас замерзает вода,

И без вас согревается пашня...

Две “на память” поблеклых строки,

Мертвецов залихватские позы -

Скоморохи мои, дураки!

Ничего не пошло вам на пользу:

Пили водку, любили девиц,

По волкам заряжали картечью...

Ваши фото похожи на птиц

Непонятною музыкой-речью.

Вспоминаю вас издалека,

ваши руки, размытые лица -

Память вечна, земля глубока,

Жизнелюбцы и самоубийцы.

Хорошо бы в родимом колхозе...

Хорошо, кабы если бы не

Опрокинутый трактор в навозе

С трактористом, утопшим в говне.

В беспробудном селе и суровом,

Где собаки не спят на цепи,-

Хорошо, если дети здоровы,

Хорошо, чтобы отчим не пил.

Хорошо... А иначе как птице

На скалистом пустом берегу:

Не спастись, не найти покормиться,

Но легко умереть на снегу.

Никакие не “вечные своды” -

Там суглинок да камень тяжёл,

Да дремучая темень природы,

Из которой однажды пришёл.

Я стал прозрачней и грустней:

Пустое зеркало не врёт.

Я начал думать по весне:

Когда же осени черёд.

Ходить-бродить незнамо где,

Ногами листья ворошить,

Прощаться с миром всякий день

И лишь с деревьями дружить.

Деревья нищие, как я -

Но перебьёмся, ничего!

Такая славная семья:

Они не любят никого.

Они живут безвестный век,

Качают лапами внучат,

И терпят дождь, жару и снег,

Живут - и боль свою молчат.

Миллионы одиночеств:

Чья-то кухня, свет и чай.

Ветер!ветер! к ночи, к ночи

Зыбку плача раскачай!

Буду плакать и качаться,

Таять в мире, убывать...

Никого не достучаться.

Никому не открывать.

Много одинаковых красавиц,

Много одинаковых красавцев,-

Что идут, асфальта не касаясь,

Ниже их достоинства касаться

Жизни неразбавленно-реальной,

И не отдаваться жизни даром -

Но идти с улыбкою журнальной

По весенним глянцевым бульварам,-

Над чужой бедой неутолимой,

Высоко над смертною угрозой,

И нести безликим-нелюбимым

Тоже одинаковые розы.

Повезло иметь глаза пустые

Цвета бледного спитого чая -

И прожить как птицы и святые,

Не касаясь зла, не замечая.

Мыши веруют в Кота,

Молятся Капкану,-

Кладовая их пуста,

Аще тараканы

Убежали с глаз долой

От такой облавы,

И кладёт хозяин злой

По углам отраву...

Незаметно по ночам

Сходятся под печкой,

Поклоняясь и шепча,

Молятся без свечки,-

Чтобы этот грозный Кот,

Кот, на Печке Сущий,

Пощадил бы их живот,

Дал сухарь насущный.

Рыба-Нюхтя плыла по озёрной реке,

Рыба-Нюхтя плыла по реке;

И несла Рыба-Нюхтя в прозрачной руке

Мышь в пустом узелке…

И запутались мысли в моём дураке,

Пали силы в силке, -

И не держит дурак ни перста на курке,

Ни червя на крючке:

Рыба-Нюхтя резвится в башке-в дураке

И совсем вдалеке.

Медленно перетекает в память

Жизнь - и станет памятью совсем,

И ложится в чемодан с клопами

Под сакральной цифрой 37.

...Ползали на джипах злые твари,

И не замечали нас двоих:

Мы сидели на Тверском бульваре

С ангелом, отставшим от своих.

Вместе пропивали его крылья.

Это было...самый первый год

Путин вёл в долину изобилья

Свой немногочисленный народ.

...Свет над зеленеющим поэтом,

Роскошь ни о чём не вспоминать -

Время прорастёт всему ответом,

Время даст другие семена.

Больше мы не посидим

За бутылками портвейна -

(Ты пускаешь синий дым,

Я молчу благоговейно),

Не прочтём стихи свои,

Ты да я, поочерёдно...

Глупо жить как соловьи,

Как поэты - старомодно.

Будь стряпуха и жена,

Будет муж и будет дача,-

Гонит ветер времена,

И глаза от ветра плачут,

И мутятся, как стекло.

Оставайся за чертою:

То, что было и прошло -

Чем не время золотое?

Когда героев не останется,

Когда последние уйдут -

Наверно, так же дворник-пьяница

Дорожки выметет в саду;

Подышит на ладони медные,

Ещё покурит-подождёт,

Окинет местность оком медленным -

И кучи листьев подожжёт.

Они займутся жёлтым пламенем

И будут пламенем цвести -

Кому теперь идти под знаменем?

Куда под знаменем идти?

Земля бездетная валяется,

Стоит единственный живой

Дурак с метлой - и ухмыляется

Героем третьей мировой!

Перед культом богов и героев

Неприлично считаться в живых;

Не гордиться своим геморроем,

За отсутствием ран ножевых,

Пулевых - и подобныхотверстий,

Почитаемых всюду людьми,

Приходящими порознь и вместе

Порыдать над гнилыми костьми

Незнакомцев и единородцев,

Убежавших от брачных сетей,

Притаившихся в виде уродцев

И пугающих этим детей,

Что дразнили облезлую кошку,-

А она напрягала крестец

И скребла по могилке ладошкой:

- Глубоко ли закопан мертвец?

Когда-то поэты

Ходили попарно...

Встречали рассветы

За стойкою барной;

Зимой на извозчиках

Кутались в бурки,

В метели полнощного

Петербурга...

Мы здесь уже были.

С тобой уже пили.

И крейсеры плыли,

И церквы звонили -

Кого-то венчали или хоронили.

Мы были поэты.

Младенцы, эстеты...

И впредь оставаясь уже без ответа,

Меня окликает знакомое: - Где ты?

Бессильное эхо нездешнего света.

За тобой и за мною придут:

Я уже напрягаюсь и жду.

Наверху вычисляют маршрут,

И звезда вызывает звезду:

- Не бросай меня. Слышишь? Ответь!

Но широк пустоты мавзолей

И высок одиночества мост;

Но теряются звёзды в траве,

Но теряются травы корнями в земле,

А Земля затерялась меж звёзд.

Это чьи-нибудь семнадцать лет:

Вечный город мой и мост висячий,

Небо и крадущийся рассвет...

И никто еще не накосячил

В жизни! и безвинны на миру.

- Повторите небо! повторите! -

Это я трагически ору,

Задремавший в кинозале зритель.

Но не повторяют ни черта.

А меня швейцары разбудили:

В зале гробовая темнота,

Фонари и дождь на Пиккадилли.

Время гниёт в старых часах.

Нет ни минуты на ерунду.

Мне - исчезать, тебе - исчезать,

Повремени - и я обожду.

Надо забыть про земное гнильё,

Чем-то заняться на целую жизнь.

Мается маятник, колокол бьёт,

За паутиною стрелка дрожит.

- Если разбиты твои корабли

Там, на зубастых камнях, на мелях...

- Значит, я шагом пойду до земли!