Алексей Прасолов - Стихотворения

А что же ты?
Хмельна
Иль не хмельна?
Конец твоей
Дурашливости бабьей:
С лихих саней
Свалилась на ухабе
И на снегу —
Забытая, одна.

И на лету
Оброненная в поле,
Ты отчужденно
Слышишь дальний смех,
И передернут
Судорогой боли
Ветрами косо
Нанесенный снег.

Глядишь кругом —
Где праздник?
Пролетел он.
Где молодость?
Землей взята давно.
А чтобы легче было,
Белым, белым
Былое
Бережно заметено.

Над сонным легче — доброму и злому,
Лицо живет, но безответно. Там,
Наверное, свет виден по-иному,
И так понятно бодрствующим нам:

Там жизнь — как луч, который преломила
Усталости ночная глубина,
И возвращает мстительная сила
Все, что тобою прожито, со дна.

Минувший день, назойливым возвратом
Не мучь меня до завтрашнего дня,
Иль, может, злишься ты перед собратом,
Что есть еще в запасе у меня?

Но, может, с горькой истиной условясь,
В такие ночи в несвободном сне
Уже ничем не скованная совесть
Тебя как есть показывает мне.

Сказали так, что умер я. Не знал.
Но слишком многих я похоронил.
Идет душа, храня живой накал,
Идет — среди живых и средь могил.

И как-то странно чувствую порой
В глазах людей, увидевших меня,
То отраженье, где еще живой
Встаю — свидетель нынешнего дня.

И те, кого я скорбно хоронил,
Глядят моими честными глазами
На этот мир, где жизней и могил
Число должны определять мы сами.

И я опять иду сюда,
Томимый тягой первородной.
И тихо в пропасти холодной
К лицу приблизилась звезда.

Опять знакомая руке
Упругость легкая бамбука,
И ни дыхания, ни звука —
Как будто все на волоске.

Не оборвись, живая нить!
Так стерегуще все, чем жил я,
Меня с рассветом окружило,
Еще не смея подступить.

И, взгляд глубоко устремя,
Я вижу: суетная сила
Еще звезду не погасила,
В воде горящую стоймя.

Ночь идет подземным переходом,
В свете газа
Мертвенно-бела.
Мерно повторяемая сводом,
По ступеням шаркает метла.

Там немолодая,
В серой шали
Женщина метет,
Метет, метет,
Пешеходы реже,
Реже стали,
Наверху машин
Чуть слышен ход.

И она
По каменным ступеням
Тихо поднимается с метлой,
Дышит крепким
Воздухом осенним
И глядит
На небо над Москвой.

А оно темно и величаво,
И, на площадь
Не пуская тьму,
Свет
Столбообразными лучами
Отовсюду
Тянется к нему.

Башня
Часовым певучим боем
Ночь державно
Делит пополам.
И таким осенены покоем
Золотые купола!

Развязала шаль
Рукой усталой,
Слушая высокий,
Чистый бой,
И вздохнула —
Словно легче стало
Бремя жизни,
Жизни прожитой.

Мрак расступился — и в разрыве
Луч словно сквозь меня прошел.
И я увидел ночь в разливе
И среди ночи — белый стол.

Вот она, родная пристань.
Товарищ, тише, не толкай:
Я полон доверху тем чистым,
Что бьет порою через край.

Дай тихо подойти и тихо
Назваться именем своим.
Какое ни было бы лихо —
Я от него хоть здесь храним.

Вокруг меня — такое жженье,
Вокруг меня — и день и ночь
Вздыхает жизнь от напряженья
И просит срочно ей помочь.

И все размеренно и точно:
Во мраке ль ночи, в свете ль дня
В ней все неумолимо-срочно —
Ну что же, торопи меня,

Людская жизнь, но дай мне в меру
В том срочном вынести в себе
С рожденья данную мне веру,
Что вся — насквозь — в твоей судьбе.

И этой вере дали имя
Понятное, как слово «мать».
А нас зовут, зовут детьми твоими.
Так дай взаимно нас понять.

В такие красные закаты
Деревья старые и те
Дрожат,
Как будто виноваты
В своей осенней нищете.

Но в их изгибах обнаженней
Я вижу напряжение сил,
С которым леса шум тяжелый
Здесь каждый ствол их возносил.

Весь день как будто жду кого-то.
Пора, пора!
Вон пыль собакой под ворота
И — со двора.
С такою пылью только давний
И скорый друг.
Минута встречи — все отдай ей
Сполна и вдруг.
Звенело золотом нам слово
И серебром,
Так чем поделимся мы снова,
Каким добром?
Входи скорей, не стал я нищим,
Хоть знал семь бед,
А что потеряно — отыщем,
Как вспыхнет свет.
Не будет света — вздуем мигом
Огонь в ночи.
Ты только мимо, мимо, мимо
Не проскочи.

Давай погасим свет —
Пускай одна
Лежит на подоконнике
Луна.

Пускай в родное
Тихое жилье
Она вернет
Спокойствие мое.

И, лица приподняв,
Услышим мы,
Как звуки к нам
Идут из полутьмы.

В них нет восторга
И печали нет,
Они — как этот
Тонкий полусвет.

А за окном
Такая глубина
Что, может, только
Музыке дана.

И перед этой
Странной глубиной
Друг друга мы
Не узнаем с тобой.

Ты пришла, чтоб горестное — прочь,
Чтоб земля светилась, как арена,
Чтобы третьей — только эта ночь
На огне на праздничном горела.

И пускай взывает к небу дым,
Пусть ночная кровь заговорила,
На земле мы верно повторим
Только то, что в нас неповторимо.

Прощаясь с недругом и другом,
Взвивает занавес края,
И сцена —
Палуба моя —
Всплывает белым полукругом.
Уже тревогой
Распят фрак
Перед оркестром, ждущим знака,
И тишина — как чуткий враг,
И там,
Угаданный средь мрака,
Огромный город впереди,
Нагроможденный ярусами.
Так что ж,
Пронзай, казни, гляди
Неисчислимыми глазами!
Я здесь.
Я словно в первый раз
Свое почувствовала тело.
Я притяженье
Этих глаз
Превозмогла, преодолела.
И вот лечу, и вот несу
Все, с чем вовеки не расстанусь,
И тела собственного танец
Я вижу
Где-то там, внизу.
А как оно послушно мне,
И как ему покорны души!
Я с ними здесь
Наедине,
Пока единства не нарушит
Аплодисментов потный плеск,
Ответные поклоны тела,
А я под этот шум и блеск,
Как легкий пепел, отлетела.