Низами Гянджеви - Сокровищница тайн

Те, что бросили меч и прощенья стремились достичь,
Брали в землю с собою лишь только могильный кирпич:

Ведь того, кто во тьме, в смертной тьме, не имел покрывала,
Хоть и грешен он был, все же высшая воля прощала.

И работы нелегкой привычная шла череда,
И в привычное дело все больше влагал он труда.

И по воле небес некто юный, красивый на диво
К старику подошел, и взглянул, и промолвил спесиво:

«Чтоб тебя укорять, подыскать не сумею я слов.
Месишь глину, старик, но ведь ты не погонщик ослов.

Что ты бьешь по земле? Что работой позоришь ты небо?
Ты найдешь и без этого корку насущного хлеба.

Брось свои кирпичи, приведи всю работу к концу,
Образец твой негоден, к другому приди образцу.

Делать комья земли! Гнуть над ними без устали спину!
Сколько лет ты намерен с водою размешивать глину?

Вспомни, жалкий бедняк, что давно уже стал ты седым.
Не для старых твой труд. Предоставь же его молодым».

Молвил старец: «О юноша, речью неумной не трогай
Для тебя непонятного. Шел бы своею дорогой.

Знай, что делать кирпич подобает седым старикам.
Лишь носить кирпичи молодым поручают рукам.

Я за труд свой взялся потому, что в нем вижу поруку,
Что не стану к тебе за подачкой протягивать руку.

Я не нищий, о нет, и с алчбой не гляжу я вокруг,
Ем я хлеб, что добыт лишь трудом этих старческих рук.

Ты меня <���не кори, я добытым довольствуюсь хлебом.
Коль тебе я солгал — да не буду помилован небом!»

И в смущенье великом, услышав спокойный ответ,
Порицатель ушел. Неразумный давал он совет!

Знать, на нашей земле много было увидено старым.
И за дело свое принялся он когда-то недаром.

В двери мира стучать не довольно ль тебе, Низами?
В двери веры стучать ты благое решенье прими.

Кто-то дергает куклы за синей завесой [92] Сравнение людей с марионетками в кукольном театре, а бога, руководящего их поступками, с человеком, который дергает марионеток за нитки, спущенные сверху («с неба»), часто встречается в поэзии времени Низами. . Ответь:
Если нет колдуна, кто бы мог эти куклы иметь?

Очи сердца направь ты за звездную эту завесу,
Чтоб потом приоткрыл ты подлунному свету завесу.

Там, за синей завесой, есть те, чей безвестен предел,
Их послать к нам на время волшебник с высот захотел.

Нашим взорам они помогают пронизывать дали;
На служенье сердцам все они пояса повязали.

«Все, что есть в сердцевине великого круга, найдешь
За пределами круга». Запомни, — ведь это не ложь.

Тех, что мчатся по кругу, что будто бы в вечной погоне,
Лишь для нас оседлали. Для нас эти синие кони [93] То есть небесные сферы. .

Но не раньше ли бега лазоревых этих коней,
Вновь и вновь пробегающих в смене бесчисленных дней,

Нам основу любви заложить было велено небом,
И любовь нас питала своим заработанным хлебом.

Светлый дар и порок… Оба мира их дали векам;
Привязали их, смертный, навеки к твоим торокам.

«Ты мне друг», — звездный мир человеку сказал непритворно.
Коль земля схожа с птицей, то люди — отборные зерна.

Ты покинь эту птицу, ты когти ее позабудь;
Ты над ней возлети и Симургом бессмертным ты будь.

Словно птица, твой дух, твой мессия , — и вольные крылья
Он поднимет над клеткой, и ввысь он взлетит без усилья.

Когти птицы своей отдели ты от клетки, иль ты
Отпусти с нею клетку, чтоб светлой достичь высоты,

Чтобы в край свой родной легкой птицы великая сила
Унесла эту кладь, чтобы птица тебя защитила.

Сени праха минуя, уйдешь ты в безвестную даль;
От твоих заблуждений твою там омоют скрижаль.

И забыть обо всем, что вселенной владело, ты сможешь,
И увидеть все тайны иного предела ты сможешь.

Сможешь встретить пророков и сможешь, вступив на порог,
Полный света, святилища вечный увидеть чертог.

Двух миров две стоянки, над миром оставленным рея,
Ты пройдешь, человек, одного полувздоха быстрее.

Тот, кто глину твою преисполнил таинственных сил,
Тот Каабу души в твое светлое сердце вместил.

Пусть же будет душа только пламенем сердца палима,
Ведь непрочная плоть истлевает быстрее гилима .

Ветер глазу «нарцисса весною дарует сурьму .
Делать мед золотой не дано ль колдовскому уму?

Станет тело, поверь, лишь комками рассыпанной глины.
Но ведь сердце есть сердце. Его раскрывают глубины.

Рабски сердцу служи и взойдешь на возвышенный трон.
Власть найдешь над душою и разум захватишь в полон.

Размягчи свое сердце до мягкости мягкого меха,
Хоть, как мускусу , жесткость для плоти твоей не помеха.

Для одежды своей выбирай только грубую ткань.
По шелкам и узорам о людях судить перестань.

Жесткость кожи! Газелям она украшением служит.
Потому-то для дружбы она утешением служит.

ДОускус держится в жестком. Подумай-ка: будет ли толк,
Если мускус рассыплется. Что ему нежащий шелк!

Коль ты сахар, то помни, что вьюк тебе в странствии нужен.
Вверься ракушке ты, коль в тебе ценность чистых жемчужин.

Будь порою в стенаньях кровавым рубином зари
И затем над зарею рассветом блаженным гори.

Если тяжко трудиться ты станешь под пологом ночи, —
На тебя благосклонные будут направлены очи.

Те достойные люди, что к далям намеченным шли,
Только тяжким трудом достигали желанной земли.

Беды к людям приходят по воле великих пророков,
Есть и в счастье беда. Много в мире нежданных уроков.

Для влюбленных в себя раны тягостных бедствий — бальзам;
Горечь — сладость вина. Это, думаю, знаешь ты сам.

К ценным кладам приводят свирепые, злые драконы.
Что приводит к спокойствию? И беспокойство и стоны.

Со свободной души ты любую откидывай сеть,
Будь горящей свечой, той, которой отрадно сгореть.

Беспокойны заботы, но их не встречай ты с тоскою;
Беспокойны заботы, но все же приводят к покою.