Сергей Мартовский - Зеркальной комнаты осколки

Далекое мальчишеское лето,
Где девочка с весенними глазами?
Ты помнишь проплывавшие рассветы
С бесшумными цветными облаками?

Ты помнишь замечательные лозы
И гнезда молодого винограда —
Над девочкою дымчатоволосой,
Над мальчиком порывистого склада?

Такое не забудется ресницам:
Сокрытые узорными листами,
Друг друга, как заботливые птицы,
Кормили мы по ягодке — губами…

Влюбленные, неловкие, смешные!..
Те дети — чистоты не осквернили!
Но вскоре их рассветы заревые
Распутные ветра заполонили…

Я в память, как изгнанник, укрываюсь —
По ранним виноградникам блуждаю,
И отроком блаженным улыбаюсь,
И девочку свою обожествляю!..

Но глупо это! Глупо это слишком!
Ведь девушка с осенними глазами
Забыла — и несмелого мальчишку,
И лето с расписными облаками…

Надолго меня отравит
Угар опаленных дней —
Не чад в голове оставит,
А злые виде́нья в ней.

Как совесть бы ни просила —
От памяти не уйдешь.
Я все расскажу, что было,
И Правда повергнет Ложь!

А ныне… Сгущает осень
Суровость законных туч.
С усмешкою ветер бросил
Мне по́д ноги к воле ключ.

Я знал, что бежать придется,
Что серым залепит взор,
Что бывшеене уймется
Наращивать приговор.

Со временем — злее будет,
Нависнет гроза — плотней!
Но жизнь, разразясь, остудит
Угар обгорелых дней!..

Я приеду незванно веселым и пьяным,
Не ругай за браваду — я сам повинюсь.
Миролюбовской [3] Миролюбовка — село в Крыму. (Прим. авт.) . ночью, объятой туманом,
Все равно от объятий твоих опьянюсь…

И меня не суди ты, игривая, строго:
Изменились тревоги со школьных часов.
Ты позволь мне, ровесник,
забыться немного —
От друзей и от пьянок, от драк и врагов!..

Мне так важно не думать,
что, может быть, утром
Нас навек разбросает по топи земной…
Я приеду нежданно, и ночью безлюдной
Эту гиблую юность забудем с тобой…

Неистовы красные тени…
В ворованном жарком раю
Горячие наглые стены,
Зачем заковали вы песню мою?!

Зачем из печного оскала
В глаза мне хохочешь, огонь?
Того, чья душа угорала,
Кровавыми бликами раны — не тронь!

Я вырвусь из адского плена,
Навзрыд, но мотив — допою!
По струнам, по нервам, по венам —
Я выкричу страшную правду свою!

Ветер хлесткий, холодный
Звезды по́ небу гонит.
Мрак зубастый, голодный
В стекла тонкие стонет…

Убежать бы, укрыться
От смертельной напасти,
С головою зарыться —
От себя, от ненастья.

Или — воли набраться,
Только злой и ехидной,
Чтоб нахально смеяться
Над, бедой дальновидной!..

По селу чужому
К дому неродному
Я иду подмерзший.
Вечер сизо-лунный,
Как пьянчуга блудный,
Звездами обросший.

Переполошившись,
Воодушевившись,
Псы вдогонку лают.
В окнах разноцветных
Нет мне лиц ответных:
Здесь меня — не чают!

Ждущие — далече…
Сон их безупречен…
Спите сладко, други!
Нам же, друг мой вечер,
Вместе ежить плечи
В вымерзшей округе…

Я живу без судьбы и имени.
Я брожу по холодным улицам,
Наблюдаю чужие радости
И страдаю своими бедами;
Месяцами сижу закованный,
Сочиняю стихи паршивые,
Под гитару слагаю песенки,
Украшая свою действительность…
Я мечтаю о звездном будущем…
И друзьям доверяюсь письмами…
Но опять — человек без голоса,
Но и впредь — гражданин без имени…

Друзья мои, как все вы далеко!
На улице темно у нас и сыро.
Один я в доме. В комнатке моей —
Лишь тиканье часов…
Да лай собаки
Врывается сквозь звонкое стекло
Окна…
Там, в черноте вечерней,
Проходит юность —
сельские подростки
Идут привычно грязною дорогой
На танцы в клуб.
И только никого
Мое окно на свете не волнует…
Молчит гитара,
множественно раз
Прочитаны все письма дорогие.
Один я в мире…
Верные друзья,
А как там ва́м
вдыхается нетрудно?..

Длинна железная дорога,
На станциях — толчки и свет…
Послушай же и ты немного,
Что мне всего — семнадцать лет;
Что я тебя — ничуть не знаю,
Что ночь уже и нужно спать…
Но мне — ах, блажь моя шальная! —
Тебя так хочется обнять!
А я, когда ты ходишь рядом,
Раскачиваясь стуку в лад,
Ловлю надеющимся взглядом
Хотя бы твой случайный взгляд!
Но… близкая! Не замечая
Мой верхнеполочный НП [4] НП — наблюдательный пункт. (Прим. авт.). ,
Ты вновь скрываешься, скучая,
В служебном крошечном купе.

Вздыхаю я, печалю строки,
Качается плацкартный мир.
Вот рядом мы, в одной дороге,
Но я в дороге — пассажир…

…Летит состав, и там, где вечность,
Огни проносятся назад.
Лишь возле тамбура беспечно
Два парня шаткие стоят.
Ты им являешься — такая,
Какую встретишь только раз!
И оба, зенками моргая,
Теряют дар сонливых фраз…
Затем, опомнившись, заводят
Велеречивый словоблуд
И жеребцами хороводят,
Тебя касаясь там и тут…
Они развязанно-игривы,
И им, конечно, наплевать
На то, что юноша ревнивый
Все это может наблюдать;
Что он с отчаянной тревогой
Вникает в скользкую игру,
Где ты дразнящей недотрогой
В свою ныряешь… конуру!
И вновь выходишь, занятая
Для виду чем-то, и опять,
Смеясь, кривляясь и болтая,
Себя даешь приобнимать…

Я отворачиваюсь молча,
Дышу в немытое окно,
Там искаженно, как от порчи,
Мое лицо отражено́.
И понимаю понемногу,
Что глупо сердце обольщать,
Что и в стихах немного проку,
Что ночь давно и нужно спать.

Номер гостиницы.
Сумерки за окном.
Юность-бесстыдница,
Хватит страдать, потом!
Лучше мы влюбимся —
Девушки к нам милы́…
Лучше забудемся
Средь маскарада мглы.
Видишь, на площади
Сколько влюбленных пар?
Сеется дождичек,
Манит рекламой бар…
Видишь, там весело!
Нам ли с тобой скучать?
Юность-ровесница,
Выйдем-ка погулять!
Там нахохочемся,
Там я — стихи прочту!
Ой, как мне хочется
Поцеловать вон ту!..
Ой же, как вымытым
Жаждется подышать!
Даже и вымокнем —
Слезы не распознать…
Выйдем на улицу,
Бросим рублевый дом.
Юность-распутница,
Станем жалеть потом…
Прочь из гостиницы!
Спрячемся — под дождем!
Юность-настырница,
Хватит хандрить, идем!