Сергей Мартовский - Зеркальной комнаты осколки

Все дороги впереди!
Мне лицо твое, на фото,
Говорит, что нам идти
В удивительные годы!

Были чаянья и боли
В нелюбимой стороне,
Где без друга и без воли
Я топил себя в вине.

Все прервато-перебито!
Все осталось позади!
Мне лицо твое открыто
Говорит, что мы — в пути!

Тревоги — мои товарищи —
За мною, как тень, слоняются.
Мечты мои не сбываются,
И нет на моих дорогах
Знаков предупреждающих.

А в мире — мгновенья чудные
С весенней и кровной ласкою!
Да тень навела указкою
В холодный закон ответа
За юность мою беспутную…

Но солнцу и небу вечному,
И матери, всё сгибающей,
И девушке ожидающей
Кричу я с ожившей силой:
Вчерашнему — не обречь меня!

Слушайте, ветры, я начинаю
Новые песни петь!
Слушайте, ветры, я продолжаю
Далям в глаза смотреть!

Жизнь устояла, перестрадала, —
Не примирилась — тлеть!
Юность восстала и засияла,
Чтоб в облака лететь!

Вечно бороться и не сдаваться —
Только такой обет!
Мне — восемнадцать! Мне — восемнадцать!
Мне восемнадцать лет!

Тише, милые, глупые, тише!
Я хочу на прощанье грустить…
Под тяжелой охранною крышей
Мне придется, наверное, быть.
Это скоро, так скоро случится!
Но сегодня тоска не о том:
Нам придется теперь разлучиться,
Чтоб… не встретиться в жизни потом.

Лягте рядом, ребята, смотрите,
Как весенне настроен февраль!
Всюду тянутся звонкие нити
И простором распахнута даль…
Через час, в состраданьи озлившись,
Я уеду, а новый жилец,
Полновластно в наш дом заселившись,
Вашей воле положит конец.

Разбежитесь вы, ставши ничьими,
Беспризорную долю познав.
Обхлестают вас криками злыми,
На помойные ямы изгнав.
Будут бить и не брезговать кровью,
Понаделают жалких калек,
А затем — охраняя здоровье! —
Вам устроит отстрел человек!..

Но… кому-то подвалит и счастье,
Если благо приемлемо в том,
Что приметнее ростом и мастью,
Сторожить он останется дом:
Будет яростно рвать на прохожих,
И терпеть забавленья детей,
Станет жизнь его сытно-погожей,
И, наверно, забудет друзей…
Ну а я? Я не знаю, родные,
Что утрачу еще впереди,
Что в судьбе обрету и какие
Мне страдания не обрести…
Но когда-нибудь, в жизненном мраке
Или в благополучия час,
Незнакомой бездомной собаке
Расскажу о покинутых — ВАС…

Вечер фонарями дружески мигает,
В небе оживают синие цветы…
Вдоль ограды клубной юноша шагает
К месту, где встречала явь его и ты…

Кто же он — спортивно выкроенный
парень,
Трезвый, некурящий (нравиться привык!),
Русский по рожденью, внешностью —
татарин…
В общем, не последний сельский
призывник?

…Жил на свете мальчик с пылкою душою,
Рано полюбил он книги и вино;
Много повидал он с мамкой-сиротою…
Пламенно мечтал он в светлое одно:
Выйдет он по жизни очень знаменитым!
Молодость прославив в буйстве и вине,
Станет, как Есенин, кротко незабытым,
Будет, как Высоцкий, слышен по стране!

Время упраздняло игры и проблемы,
Детские проказы, крымские года…
Леты приходили, вольные, как темы,
Леты уносились, будто поезда.
Лето и примчало стуком серебристым
Школьника на дальний утренний вокзал…
Так неотвратимо в августе зарнистом
Мальчик деревенский юность повстречал.

Дальше что? Не знаю, должен ли я, право,
Исповедь чужую в люди выносить?..
Может, по призванью, может, для забавы
Стал он, как мечталось, песни петь
да… пить.
…Там, где танцплощадки, парки
и пивбары,
Сброды хулиганов, грязные слова,
Там, где надрывались пошлые гитары, —
Разная за парнем числилась молва…
Только — заверяю! — запертый ли,
праздный —
В строгих кабинетах, в вольницах-дворах —
Цели незабвенной, вере распрекрасной
Клятву повторял он в песнях и стихах.
Впрочем, ну их, песни! Миру ль интересно
Что́ он там наплакал, спел и написал?
Если и прослыл он… — я о том известий
Радио не слышал, в прессе не читал!

Что́ чужие судьбы! Личная дороже!
Жизнь моя, быть может, — лучшая из книг!
Если разобраться, если подытожить, —
Я, пожалуй, тоже в пройденном велик…
Дело ведь не в этом! Шествуя у клуба,
Наши вспоминаю глупые мечты,
И не отвергаю встретившие губы
Там, где восхищала сны мои и ты…

Нам Космос — Отец!
Нам Вселенная — Мать!
Мы — их своенравные дети…
Но нам —
постигать,
постигать,
постигать
Свое НАЗНАЧЕНЬЕ
на свете!..

Пришедшим жить на Пик тысячелетий
Творю Венок сонетною строфой.
Мы, гении, как синтез всех наследий, —
Цари цивилизации земной.

И все-таки, для Космоса, мы — дети,
Достигшие вершины роковой;
Стоим пред галактическою мглой
На Разумом освеченной планете!

О, Пика эпохальные ветра!
Под нами — Человечества Вчера,
Над нами — Завтра, полное сомнений…

И шаг зовет, и — пятит пустота…
И нам, отцам грядущих поколений,
Открыта — ввысь и в пропасть — высота!

Открыта — ввысь и в пропасть — высота…
Зовет простор — для взлета иль паденья?
В нас предков прозревает слепота,
Но вспять необратимо восхожденье.

О генная, о звездная мечта!
Скопили яд открытья и свершенья…
И ядерного века прегрешенья
Не есть ли нам предельная черта?

Мы — время парадоксов и знамений,
Мы — возраст озарений и затмений…
Ах, Вечности немая глубина!..

Очистись, мысль, от сора междометий:
Была нам показательно дана
Эпоха войн и атомных трагедий!

Эпоха войн и атомных трагедий
Над миром потрясенным пронеслась,
Подобная галлеевой комете,
Явив нам — ужасающую власть!

Тем Роков Рок историю пометил —
В ней Бисмарка идея вознеслась,
И Гитлера антихристская страсть
Дала арену дьявольских комедий…

Но чье же ты, ПРОКЛЯТИЕ Земли?
Какие Силы Смерч нам принесли,
Невиданный — ни в Греции, ни в Риме?