Владимир Соколов - Это вечное стихотворенье...

Это вечное стихотворенье
Не допишет никто никогда.

Как я хочу, чтоб строчки эти
Забыли, что они слова,
А стали: небо, крыши, ветер,
Сырых бульваров дерева!

Чтоб из распахнутой страницы,
Как из открытого окна,
Раздался свет, запели птицы,
Дохнула жизни глубина.

Я люблю незнакомые улицы,
А особенно осенью, в дождь,
Когда небо темнеет и хмурится,
Пробегает деревьями дрожь.

А по крышам блестящим и мокрым
Дождик каплями крупными бьет.
По мутнеющим, плачущим стеклам
За слезинкой слезинка ползет.

Пляшут капли на крышах блестящих,
И струятся ручьи и журчат.
На деревьях, стволами скрипящих,
Бледно-желтые листья шумят…

О умножение листвы
На золотеющих дорожках!
О липы — с ног до головы
В блестящих ледяных сережках!
О луж осенних зеркала,
Не замутненные остудой!
О зимний ветер отовсюду!
О неожиданное чудо —
Узор оконного стекла…

Вагона мерное качанье.
В дали вечерней цепь огней.
Следы последние прощанья
С души стираются моей.

Летит наш поезд, а за нами
Сквозь облаков ночную рать
Луна несется над полями
В надежде поезд обогнать.

Духом десятилетий,
Давних, а не моих,
Звуки вобравши эти,
Отяготился стих.

Как мне от них спасаться?
Грусти на них печать.
С нового ли абзаца
Жизнь моих строк начать?

Но заменить их нечем,
Сердцу они святы:
Снег. Переулок. Вечер.
Ветер. Ограда. Ты.

О свет зарницы моментальной!
О детство! Да, что в те года
Событья в сердце наметали,
Теперь прошито навсегда.
Опять по этим коридорам,
Где возле лестниц зеркала,
Меня, не знаю в раз который,
Тоска и память повела.
О, вряд ли можно равнодушно
Глядеть на стены, на паркет,
Из тьмы зовущие послушно
Воспоминания в ответ,
На эти лестничные клетки,
На эти серые, в летах,
Полунагие статуэтки
Амуров с лампами в руках.
О, этих памятников скольких
Так дорога немая речь…
Разбито детство!
Хоть осколки б
Подольше в памяти сберечь.

В час, когда слабость рвется из глаз,
Я вспоминаю: не для прогулок —
Есть у меня! Есть про запас!
Спасоналивковский переулок.

Там проживает моя родня:
Вечные липы, ветхие зданья,
Крупный булыжник, те, что меня
Ждут и спасают без опозданья.

Что меня связывают с такой
Давностью ветхой, полузабытой,
Коей давно пора на покой,
С той, у которой все пережито?

С этою липой, что особняк
Ветками тихими обнимает?
Он все дряхлеет. Липа — никак!
Омоложается с каждым маем.

Но я влюблен в их сторону
(За их участье ко мне без лености)
Не без оглядки на старину,
Но без отрыва от современности.

Я обхожу эти дома.
Листья ловлю. Их лепетанье.
Будто читаю старый роман
Несохранившегося изданья.

Пусть он чужой. Пусть он не тот.
Может быть, я здесь потому, что
В нем меня что-то новое ждет,
То, чему это, ветхое, чуждо.

Где-то шумят (так далеко,
Будто бы в веке другом) трамваи,
Автомобили… Вот и легко
Сердцу, а почему — не знаю.

Может, от мысли, что этот дом —
Тот и она в нем проживает,
Та, что меня уже день за днем
Так же, как я ее, ожидает.

Я прохожу. Жду у окна.
Листья ловлю. Их лепетанье.
Может быть, где-то, где-то она,
Так что напрасны все ожиданья.

Мало ли что! И наяву,
Может быть, здесь ее голос услышится.
Может, она, въехав в Москву,
Именно в этом доме пропишется…

Вот потому всякий я час
Помню (не просто ради прогулок):
Есть у меня, есть про запас
Спасоналивковский переулок!

О, что мне делать с этим бедным даром —
Влюбляться в окна, синие как небо,
В сосульки, что повисли на карнизах,
Кривые и блестящие, как сабли, —

Во все, что нам дается жизнью даром,
Но что для сердца делается хлебом, —
И ветки скрип, и вечер тучек сизых,
И снега шелест, и улыбка чья-то.

Хоть глазами памяти
Вновь тебя увижу,
Хоть во сне, непрошено,
Подойду поближе.

В переулке узеньком
Повстречаю снова.
Да опять, как некогда,
Не скажу ни слова.

Были беды школьные,
Детские печали.
Были танцы бальные
В физкультурном зале.

Были сборы, лагери,
И мечты, и шалость.
Много снегом стаяло,
Много и осталось.

С первой парты девочка,
Как тебя забуду?!
Что бы ты ни делала —
Становилось чудом.

Станешь перед картою —
Не урок, а сказка.
Мне волшебной палочкой
Кажется указка.

Ты бежишь. И лестница
Отвечает пеньем,
Будто мчишь по клавишам,
А не по ступеням.

Я копил слова твои,
Собирал улыбки
И на русском письменном
Допускал ошибки.

Я молчал на чтении
В роковой печали.
И моих родителей
В школу вызывали.

Я решил забыть тебя,
Выносил решенье,
Полное великого
Самоотреченья.

Я его затверживал.
Взгляд косил на стены.
Только не выдерживал
С третьей перемены.

Помнишь детский утренник
Для четвертых классов?
Как на нем от ревности
Не было мне спасу.

Как сидела в сумраке
От меня налево
На последнем действии
«Снежной королевы».

Как потом на улице:
Снег летит, робея,
Смелый от отчаянья,
Подхожу к тебе я.