Александр Кабанов - Бэтмен Сагайдачный

не выговаривается!

В такую вьюгу привкус ягоды

и спирт из трубочки.

Моргаю Игорю: к соседке надо бы

забросить удочки.

Земля слипается в объятьях клевера,

срывая графики.

И ангелы слетают с сервера —

на север Африки.

И нам откуда-то, верней какого-то…

такси бибикают.

Лишь небо — красное горит от холода

над земляникою.

АФРИКА

Сегодня холодно, а ты — без шарфика;

невероятная вокруг зима —

Как будто Пушкину — приснилась Африка

и вдохновение — сошло с ума!

«Отдайте музыку, откройте варежку», —

ворчат медвежие грузовики.

И чай зеленовый друзьям заваришь ты,

когда вернетесь вы из Африки.

Ах, с возвращением! Вот угощение:

халва и пряники, домашний мед —

А почему сидим без освещения, —

лишь босоногая звезда поймет.

Когда голодные снега заквакают,

шлагбаум склонится кормить сугроб.

«Любовь невидима, как тень экватора», —

сказал намедни мне один микроб.

Неизлечимая тоска арапова!

Почтовым голубем сквозь Интернет:

разбудишь Пушкина, а он — Шарапова,

а тот — Высоцкого — Да будет свет!

2041 г.

На премьере, в блокадном Нью-Йорке,

в свете грустной победы над злом —

черный Бродский сбегает с галёрки,

отбиваясь галерным веслом.

Он поет про гудзонские волны,

про княжну. (Про какую княжну?)

И облезлые воют валторны

на фанерную в дырках луну.

И ему подпевает, фальшивя,

в високосном последнем ряду,

однорукий фарфоровый Шива —

старший прапорщик из Катманду:

«У меня на ладони синица —

тяжелей рукояти клинка…»

…Будто это Гамзатову снится,

что летят журавли табака.

И багровые струи кумыса

переполнили жизнь до краев.

И ничейная бабочка смысла

заползает под сердце мое.

* * * *

Между Первой и Второй мировой —

перерывчик небольшой, небольшой,

ну, а третья громыхнет за горой,

а четвертая дыхнет анашой.

Не снимай противогаз, Гюльчатай,

и убитых, и живых не считай,

заскучает о тебе все сильней —

черный бластер под подушкой моей.

Приходи ко мне в блиндаж, на кровать,

буду, буду убивать, целовать,

колыбельную тебе напевать,

а на прошлое, дружок, наплевать.

Потому, что между первой-второй,

между третьей и четвертой игрой,

между пятой и шестой «на коня»,

ты прошепчешь: «Не кончайте в меня…»

Перестанет истребитель кружить,

как бы это, не кончая, прожить?

Позабудут цикламены цвести,

после смерти — не кончают, прости.

* * * *

Пускай ты — глупая блондинка,

прошедших уровней не жалко,

Любовь — по-прежнему «бродилка»

и бесконечная «стрелялка»,

«стратегия», в которой крейсер

лишен защитных оболочек…

Как много устаревших версий,

о, Разработчик!

И я искал свои аптечки,

мочил инопланетных гадов —

у черной марсианской речки

с базукою и в бакенбардах.

В плену у ядовитых слизней,

не плачь, Наташа Гончарова,

моя игра — длиннее жизни

и, может быть, честнее слова.

НАЕМНИКИ

1.

Пристрою на свои колени что-нибудь пушистое, живое:

щенка «афганца», персидскую кошку, ребенка с другой планеты,

буду гладить, сюсюкая: «Теперь нас двое,

полетели, разогревать котлеты…»

Мой молчаливый друг, маленький иноверец,

будем готовить ужин или спасать планету?

Пусть в наших дюзах сгорает кайенский перец,

пусть надвигается тьма со скоростью света.

Можно любое чудо призвать к порядку,

счастье в анабиозе — синее, как жар-птица,

вакуумные полуфабрикаты, тухлые звезды всмятку,

нечеловеческая музыка льется и чуть дымится.

Выйдем на мостик, «салаге» намылим холку,

метеорит перекрестим лазерной пушкой,

вот, полюбуйся — штурман выносит елку

прямо в открытый космос, вперед макушкой.

2.

На черной тумбочке — луна,

презервативами полна,

а в тумбочке идет война,

и кровью харкает зурна -

убитых до хрена.

А кто живой, стоит на том,

где Лермонтова третий том,

а рядом в клеточку тетрадь,

и можно в бой морской играть.

На самой нижней полке — ад,

носков нестиранных парад,

инструкция к системе «Град»,

и газават.

Хозяин тумбочки уснул,

он видит горы и аул,

он слышит вертолетный гул.

течет река Киндзмараул…

А рядом с ним не спит жена -

она у русских спижжена.

* * * *

На сетчатках стрекоз чешуилось окно,

ветер чистил вишнёвые лапы.

Парусиною пахло и было темно,

как внутри керосиновой лампы.

Позабыв отсыревшие спички сверчков,

розы ссадин и сладости юга,

дети спали в саду, не разжав кулачков,

но уже обнимая друг друга…

Золотилась терраса орехом перил,

и, мундирчик на плечи набросив,

над покинутым домом архангел парил…

Что вам снилось, Адольф и Иосиф?

* * * *

как его звать не помню варварский грязный город

он посылал на приступ армии саранчи

семь водяных драконов неисчислимый голод

помню что на подушке вынес ему ключи

город в меня ввалился с грохотом колесницы

пьяные пехотинцы лучники трубачи

помню в котле варился помню клевали птицы

этот бульон из крови копоти и мочи

город меня разрушил город меня отстроил

местной библиотекой вырвали мне язык

город когда-то звали Ольвия или Троя

Санкт-Петербург Неаполь станция Кагарлык

там где мосты играют на подкидного в спички

город где с женским полом путают потолки

на запасной подушке вынес ему отмычки

все мое тело нынче сейфовые замки

и заключив в кавычки город меня оставил

можно любую дату вписывать между строк

кто то сказал что вера это любовь без правил

видимо провокатор или Илья пророк

а на душе потемки чище помпейской сажи

за колбасою конской очередь буквой г

помню как с чемоданом входит Кабанов Саша

на чемодане надпись Дембель ГСВГ. *

ГСВГ (Группа Советских Войск в Германии)

Всходят звездочки над стишком:

* * * * * * *

мы с тобой из кина пешком,

возвращаемся до сих пор,

а навстречу — маньяк с мешком,

а в мешке у него — топор.

Он родился в Череповце,

специально приехал в Крым,

чтоб настигнуть нас в пункте С:

«Добрый вечер. Поговорим?»

Мы не долго будем кричать,

орошая кровью кусты,

и о нас напишет печать,

и объявят в розыск менты.

А могли бы встретить волхва,

и всю жизнь рассказывать, как

появились на свет слова,

ветер, звезды и наш маньяк.

А теперь гадай: из мешка?

Из бездонного Ничего?

Хорошо, что ночь коротка —

бесконечен список его.

ПУНКТЫ

а) Репетитор душу вынимает;

б) Репетитор впрыскивает йод.

И если человек не понимает —

берет линейку и по шее бьет.