Антология - Советская поэзия. Том первый

Схож с тобой, широкой, полноводной,
Русский изумительный народ!
Он, как ты, великий, благородный,
Лишь вперед друзей своих ведет.

О, как нам было боязно,
Что вот сейчас, сейчас
Не станет в этом поезде
Ни слов ее, ни глаз.

Сойдет на этой станции,
Мы выглянем в окно,
И в поезде останутся
Тоска и домино.

И дождь густыми сетями
Поймает наш состав.
Мы помолчим с соседями,
От болтовни устав.

Работа не получится,
Что ждет нас впереди…
Красавица попутчица,
Постой, не уходи!..

Что за любовь тебе я подарю?
Все подарю, о чем не говорю,
Но чем горю…
Горюю и творю,
Смотрю
на восходящую зарю.

Свои глаза мне подарила ты,
Я подарю все то, что можно видеть,
Все то, что подтвержденье красоты, —
Мосты, рассветы,
соты и сады,
Цветы,
росу боящиеся вылить.

Мой стих неярок.
Он прерывист,
жарок.
Все так тревожно у меня в судьбе,
Как будто я несу тебе подарок,
Боюсь, что не понравится тебе…

Я — домосед, но если снова
Начну скучать,
беру билет
И еду — это мне не ново, —
И вот хандры уж нет как нет.

Слова звучат как будто жарче,
И дышишь глубже, как в бору,
И слаще хлеб, и звезды ярче,
И чаще тянешься к перу.

И как же может быть иначе:
Поезжу вдоволь, а потом
Я, словно сделавшись богаче,
Спешу обратно — в отчий дом.

Благословляю вас, дороги,
И стук колес, и бег коня,
И женщину, что на пороге
Встречает преданно меня.

Море — не море, пока не появятся
Волны, которые бьют в берега.
Та, что красивее всех, — не красавица,
Если душе твоей не дорога.

Конь, что на скачках бежит с неохотою,
Вправе ли кличку носить скакуна?
Не назову я работу — работою,
Если душа в нее не влюблена.

Сердце — не сердце, покуда не отдано
Цели высокой на светлом пути.
Чтобы была тебе родиной — Родина,
Сердце и душу ты ей посвяти.

Он пал от пули злобного убийцы.
Еще один светильник вмиг погас.
Потомки предадут позору память тех,
кто приблизил этот смертный час.

Пусть в каждом сердце кровь воспламенится,
пусть закипит, от ярости красна.
Палач нанес нам рану — нет, не скоро
залечится она.

Упал боец… Товарищи, не плакать!..
На той крови созреют тысячи — тогда
убийцы друга нашего дождутся
сурового суда.

Быть может, ждут нас новые удары.
Но на пути к победе мы тверды.
Оружье вырвем мы из рук бандитов,
сотрем насилия кровавые следы.

На перепутье остановка.
Куда мы повернем, жизнь будет там такая?
Мне кажется, я вижу берег новый
и волны новые меня ласкают.

Споткнулись мы и — чуть дохнет тревога —
оглядываемся под тихим небосводом.
А где же то движенье, та дорога,
что все другие выбрали народы?

Где гул? Где ропот? Где борьба?
Где идеалов дальнее свеченье?
Кора старинная сдавила нас, груба,
мы ничего не видим в отдаленье.

Вы не подумайте, о нет,
что не способны мы подняться на дыбы
и гнет стереть с земли, рассеять мрак и свет
зажечь, — за то идем в огонь борьбы.

Кровь закипает — в цвет знамен,
все переменится, не ринется же время вспять.
Кто был вчера разбит, отвержен, оттеснен —
тот будет завтра нашу жизнь венчать.

На перепутье мы, но видеть не могу,
как жизнь трещит, меняется ее теченье.
Я вижу, кажется, на новом берегу
свеченье новое идей — прекрасное свеченье.

Отчизна у меня — поля, леса и горы.
Дубиса, Нямунас, Шешупе — наши реки.
Моей Отчизны я люблю просторы,
людей труда я полюбил навеки.

Отчизну милую люблю я. Очень.
Все счастье личное ничто пред нею.
С ней не страшусь я самой темной ночи,
ее страданьем давним пламенею.

Отчизна милая, она — мое спасенье.
Мне без нее, как узнику, — томиться,
не жить, как вырванному из земли растенью
не взмыть в высоты, как бескрылой птице.

Отчизна милая, я с нею связан кровно.
Никто, ничто не встанет между нами:
ни наглый пан, ни дармоед чиновный,
ни рабство с плетками и кандалами!

Эти не последние слова мои
выношены в тишине ночной.
В сердце — беспокойные, упрямые —
выстраданы мной.

Их выращивал я, рос я с ними,
с ними заодно учился жить.
Ими, сильными и молодыми,
людям я хотел светить.

Так светить, чтоб самые слепые
из потемок находили путь.
Я не продавал слова скупые, —
ими дышит грудь.

Кто сегодня в мире правду ищет,
тот в моих словах себя найдет.
Кто рожден в нужде в лачуге нищей —
тот меня поймет.

Ветер! Ветер! Ветер-друг,
ты свободен, ты упруг.

Настежь окна! Почему
не бывал в моем дому?

Ты цветов набрал и — в путь.
Что ж, меня не позабудь.

Оглянись! Сюда взгляни!
Настежь окна, в них — огни.

Без тебя мне скучно, друг,
ты свободен, ты упруг.

Ты поднята на штыки.
В сердце — нож законов.
А кровь твою пьют
девятьсот девяносто девять шпионов.

Бессильна ты,
сыновья твои — в тюрьмах, не дома.
Со штыков тебя снять лишь всеобщей грозе
вспышкам молний и грохоту грома.

Друзья-бойцы, люблю я вас.
Нет вас… но свет ваш не погас.

Отчизне — жить,
и жизни — быть,

всегда, везде
светить звезде.

Над вами здесь
взовьется песнь,

а с ней, красна,
придет весна,

придет, лучась,
в счастливый час…

Друзья-бойцы, люблю я вас.
Нет вас… но свет ваш не погас.