Николай Тарасов - Настоялась ночь на звездах

Не хочет месяц желторотый быть как все:
Вокруг земли не хочет он вращаться,
Как до него вращались братья в колесе
Орбиты, не посмев с неё сорваться.

В свободный хочет он отправиться полёт,
Летать средь звёзд мечтает звездолётом.
Вселенная его, он верит в это, ждёт
За тем углом иль этим поворотом.

И тормозит строптивый месяц, тормозит,
И жилы рвёт, стремясь сойти с орбиты,
Вот так и я… кабальный взял кредит…
Предприниматель… властью недобитый.

Бездумно ветер-гитарист
Перебирал дождинки – струны…
Кружился в танце жёлтый лист
С тремя подругами, – безумный.

«Спой, друг мой, песню о любви, —
Несмело осень попросила, —
Ушёл сентябрь, се ля ви…
Его под сердцем я носила.

Сынок ушёл – любимый мой,
Оставил мать с братишкой малым… [4]
Спой о любви, дружище, спой —
Год високосный, год с оскалом».

Заплачу я опять дождём,
Но будут светлыми те слёзы, —
Они всё смоют… и в мой дом
Любовь вернётся, как и грёзы.

Ветры косматые листья лопатами
По тротуарам гребут.
Дворники, дяденьки сплошь бородатые,
Их громогласно клянут.

Солнце бесстыжее пялится, рыжее,
Словно ребёнок в кино.
Озеро-зеркало – чудо застывшее,
В трещинах-волнах давно.

Как представление, лип облысение
Кажется многим из нас.
Плачут деревья от страха (осенние) —
Нам не понять их подчас [5].

В этой жуткой своей наготе
Друг на друга деревья похожи, —
И живые, и мёртвые… Боже,
Ты сравнял их в своей простоте.

Все равны: «генералов тут нет» —
Без одежды (без листьев), как в бане,
Только кто здесь, в лесу, на них глянет?
Кто посмотрит восторженно вслед?

Цвета чёрного эти и те, —
Невозможно понять, где какие?
В этой серости пни, как живые,
Распустились в своей красоте.

Привязались тучи к тёмной мгле
Дождевыми струями тугими,
Прикрываясь целями благими,
Поливают землю… в ноябре…

В эти дни на улице – зима!
И снега местами мне по пояс,
Отчего я так и беспокоюсь, —
Ну зачем мне эта кутерьма?

Где-то по-над тучами луна,
Как и я, покоя не находит,
Звёзды вместе с нею колобродят,
Потому так ночь внизу темна.

Чернота такая… глаз коли:
На три метра, дальше я не вижу, —
Зимний дождь за то и ненавижу,
Что снега сжирает до земли.

Дождь льёт и льёт… Он что – «того»?
Как будто небо прохудилось…
Воспринимаются как милость
Часы, минуты без него.

Дождь льёт и льёт… три дня подряд
На город мой без всякой меры,
В цвет перекрашивая серый
Цветастой осени наряд.

Дождь льёт и льёт… как чумовой,
Увы, так осенью бывает…
Но он семью нам разбивает, —
Мы вновь ругаемся с тобой.

Дождь – осенний, холодный,
Крася мир в серый цвет,
Рыщет волком голодным
И иной ищет след.
Под сырым, грязным небом
Всё цветное убрал…
(Страх ему был неведом, —
Дождь иной мир слагал).

К счастью ход заколочен:
Люди все – по домам!
Но дождь-зверь, между прочим,
Праздник дарит всем нам:
Он в душе, как ребёнок,
Не винит никого…
(На одну хромосому
Больше лишь у него…)

Пузырится дождик в лужах.
Ветер треплет платье хищно.
Заполняет ниши в душах
Грусть осенняя неслышно.

Солнце прячется за тучи.
Тучи рядом: между сосен.
Тихо в городе колючем…
Межсезонье – скоро осень.

Дожди. Замучили дожди…
И холода – до дрожи, утром ранним,
Тягучая тоска, засевшая в груди,
И серость, не имеющая граней…

Начало сентября. В душе погасшей осень…
К тому же поздняя: без песен и надежд.
И, кажется, не будет больше вёсен
В моей судьбе и вот он, мой рубеж…

А мне бы солнца! Маленький осколок…
И неба голубого, хоть глоток,
Сорвал бы тотчас я, и серости той полог,
И грусть свою забросив в уголок…

Дождь в окно стучит, как в бубен,
Серый дождь средь серых буден, —
Серость липкая в душе …
Серость – это, как клише:
Скоро мир цветной забудем…
Может, «зомби» мы? Не люди?

Снова дожди серой дымкой осенней
(Как надоели они в эти дни!)
Город накрыли, создав настроенье —
Детскому плачу, пожалуй, сродни…

Не объяснить, не понять, не отбросить
Плач этот горький, – какая беда!
Только поэты, как прежде, гундосят:
«Ах, эта осень – «живая» вода!»

Задождило осеннее небо,
Растекается грусть по полям.
Дождь идёт вперемежку со снегом,
С сильным ветром, в угоду чертям.

Непогода. Опять непогода…
Межсезонье – в окно погляди!
Кто там топчется долго у входа?
Ты, Зима? Заждались… проходи!

Каша снежная
под ногами,
недоваренная —
на лице,
изрыгаемая
облаками,
на Садовом кипит
кольце.

Как стога в снегу,
все стоят авто…
чертыхаются,
светят фарами, —
никуда уже
не спешит никто:
люд и тот «ползёт»
тротуарами.

В каше снежной вся
повариха-ночь:
тоже мечется, —
не справляется…
Ветром снять спешит
пену с каши прочь:
от неё Москва
задыхается.

В каше вязкой той
тебя жду давно —
час во взвешенном
состоянии…
Испугалась ты,
не пришла в кино,
а могла прийти,
при желании.

Небритые тучи щетиной колючей
Сдирают мне кожу с лица,
Дождём ледяным, обжигающе-жгучим,
Терзая его без конца.

Зима – баба-сводня, решила сегодня
Меня познакомить с Весной.
А месяц – январь! Первый день новогодний…
Что делает баба со мной?

«Не может быть речи, – кричу ей, – о встрече:
Куда теперь с рожей такой?»
Смеётся в ответ: «Ещё рано… не вечер…
Терпи, женишок дорогой!»

За окнами дождь,
Вперемежку со снегом —
Февраль или март, не понять?