Перец Маркиш - Стихи

Над морем крови, без звона бронзы, —
Камнем из кратера — громом грозным —

Алая телеграмма, своды рушь!
Лети, радиорык!
Сверкайте, десять заповедей душ!

На небо — алого шелка заплаты,
И провода — рвать,
И залепить бумагой циферблаты!

От моря к морю,
От порога к порогу, из веси в весь, —
Московской Царь-пушки радиорев:
Радио — в мир, радиовесть.

За субботним столом, словно царь,
восседает хозяин,
И двенадцать сынов, как двенадцать
библейских колен.
— Я, как раб ханаанский, пахал и
снимал урожаи,
Как еврей и отец, делал все, что нам
бог повелел.

Вот такой, какой есть, все на свете
я делать умею:
И доить, и ковать, и уладить базарный
скандал.
Я трудился и ездил; я видел, поверьте
еврею,
И Париж и Нью-Йорк, и в Одессе я тоже
бывал.

В хрен макает он белую халу,
сопит и чихает,
И, размазавши слезы, которых не может
унять,
Говорит: «Хрен в субботу — ведь это же
радость какая,
Все равно что — страничку Талмуда
прочесть и понять.

А мои сыновья? Я всегда их воспитывал
честно,
И прошу я вас, пан, объясните,
пожалуйста, мне:
Я приучен к любому труду, так найдется
ли место
Для такого, как я, в вашей новой,
Советской стране?»

Дом богоматери, какой ты грусти полон?
О чем колокола мечтают, замолчав?
Химерам скрюченным, двуполым и бесполым,
Какие оргии мерещатся в ночах?

Звучит под сводами шаг импотента янки.
Он в роговых очках. Он страстный
антиквар.
Он думает о том, не взять ли в
содержанки
Твою историю. Он оценил товар.

Он так почтителен к твоим великолепьям,
К разлету этих дуг и ромбам симметрий.
Он смотрит, как болван, на известковый
пепел,
Листает Библию и час, и два, и три.

Не сбросить ли химер с твоих рогатых
вышек?
Вниз туча извести и щебня полетит.
Десяток этажей надстроить, чтобы вышел
Бетонный небоскреб, его отель «Сплендид».

Над мертвым кораблем стервятником бы
взвиться:
Гей, Квазимодо, бей в колокола скорей!
Химерам хочется забредить в огневице
Голгофами горбов и зельями кудрей.

Ты ведь влюблен, звонарь, и благороден.
Качни-ка бронзовые языки!
С тобою говорят сто мертвых родин,
Тысячелетия моей тоски.

Во рту дремучий гул жаргонов,
Наследие невозвратимых рас,
И пыль, и жажда дальних перегонов,
Проделанных в последний раз…

Благослови на бездорожья,
На солнечное бытие и на страданья,
Неясен полдень мой, и все же
Как четок мир и как светлы желанья.

Запели волны, штормом налетели,
Эх, стать бы мне таким, как песня,
Моим желаньям тесно в теле,
Как в побережьях океану тесно.

А волны все проходят мимо,
Секунды вслед летят неумолимо,
И ничего еще не сделал я.
Огромен мир. На новые рожденья,
На бездорожья и на восхожденья
Благослови, о полдень бытия.

Ты крепко спишь солдат. И ромб огней
танцует;
Проигран в грохоте военных лотерей,
Ты спишь на площади. И кажется, к
лицу ей
Венки, и черный креп, и свечи матерей.

Ты крепко спишь, никто, обрубок бранной
славы,
Спишь, безыменный труп с полей
Шарлеруа,
И снится площадям: безрукий и
безглавый,
Ты вылезешь на свет, чтобы сказать:
«Пора!»

Судьба запряжена в неведомые бури,
Несутся города за нею в дождь и мрак,
Исполосованы ее бичом, в сумбуре
Соборов и витрин, асфальтов и клоак.

Встань, безыменный! В путь! Мильоны
безработных
Колоннами прошли и сдвоили ряды,
Команда — по гробам! В карьер!
И вскачь! И вот в них
Труба врезается, как дикий вой нужды.

Пусть башни выбегут с пожарами во ртах.
С гербами городов на рухнувших оплечьях.
Гни их, огонь, качай, — и, пепел обрыдав,
Взвиваясь лентами, развалины калечь их!

То «Марсельеза»! Встань! В пустоты
костных впадин,
В истлевшие глаза, чтобы не мог
ты спать,
Весь разноцветный мир, тревожен и
наряден,
Заплещется опять, заплещется опять.

Ты крепко спишь, солдат, обрубок
бранной славы,
Спишь безыменный труп с полей
Шарлеруа.
И снится площадям: безрукий и
безглавый,
Ты вылезешь на свет, чтобы сказать: «Пора!»

Как перья филина — туманов пелена.
Голодная толпа притихла, не горланит.
Над Темзой трезвенной с рассвета до темна
Свершает омовение парламент.

Полк инвалидов. Вопль предсмертной
наготы.
Протезы и кресты. Увечные в коляске.
Им хочется взорвать надменные мосты,
Мосты, провисшие, как ордена Подвязки.

Асфальтовая мгла под вольтовой дугой,
И женских прелестей товар недорогой.
Карминные уста. Белила и румяна.
Ты, Лондон, поднял их, как свой
имперский флаг,
Ты дал им, изо всех земных и прочих благ,
Хлеб слова божьего и воду океана.

С кем фехтуют рапиры твоих
серебристых фонтанов,
И чего домогается мертвая слава твоя?
О, веков перегар! Тошнотворные
дымы струя,
Купола литургии тускнеют и меркнут,
увянув…

Не видать голубей на суровых твоих
базиликах,
В колокольни вселились ушастые
нетопыри…
Рим, еще ты горишь! То не солнце ль
ущербной зари
Истлевает, скудея, как память
столетий великих?

Тщетно день зажигает тиары соборов
святых,
Вечер тушит их пламя… И тени в худых
балахонах
На безрадостный звон ковыляют с
кладбищ отдаленных.

О, надгробье торжественное из лучей
золотых!
Купола, колокольни во власти ветров
исступленных…
С кем же, с кем же фехтуют рапиры
фонтанов твоих?

Вот я — песчинка средь пустых песков.
Вот я — кремень среди камней пустыни.
Я должен быть таким —
И я таков.
Возьми, мой век,
Восторг мой детский ныне,
Я повзрослел.
Я к зрелости готов.
Твоих законов мудрых
Не страшусь:
Пасть за тебя?
В передней роте буду!
Сломить строптивых?
Сам переломлюсь…
Не первым, так последним —
Я смирюсь,
Но только бы
С тобою быть повсюду!
Всегда с тобою и всегда вперед!
Не с теми,
Что отстали и забыты!
Мою мятежность
Время пусть ведет
Над безднами
И ввысь через граниты.
Чтоб утвердить ее и закалить
В огне, в ветрах,
Чтобы ножом убойным
Ее земле в нагую грудь всадить,
Чтоб дрогнул мир
В своем движенье стройном.
Чтоб для меня
Разверзлась глубина
И мне раскрылись
Всех начал начала.
Внимайте все!
Мятежность мне дана,
Но Время непокорную взнуздало.
И в сердцевине мрака,
В тяжкой мгле
Гудящей ночи,
В завываньях влаги
Ныряют купола,
Как с кораблей
Закинутые в темноту морей,
О помощи взывающие фляги.
Чтобы потом в морях, через века,
Поймав, их распечатала рука.
Чтоб чей-то глаз
На рукописи старой
Прочел слова,
Что океан глотал:
«„Октябрь“… „Аврора“…
Выстрелы… Пожары…
Народ настиг…
Обвал… Обвал… Обвал…
Рабы… Приказываем…
…Не желаем…
…Мы… Палачи…
Владыки… Короли…
Безвестных стран… Распаханной земли…
Мы тонем… Погибаем… Погибаем…»