Сергей Городецкий - Из поэзии 20-х годов

Меня он
Ничем не обидел:
Он часто будил и трубил.
Но как я его ненавидел,
О, как я его не любил!

Его переливы,
Как плети,
Ложились ко мне на кровать…
В одиннадцать лет на рассвете
Мучительно трудно вставать!

Воспоминанья
Горячей
Меня захлестнули волной…
Скупой кривоногий подрядчик,
Ты снова стоишь предо мной.

И я, в пропотевшей рубахе,
Мечусь, незаметен и сер.
И нудно тяжелые плахи
Со скрипом
Ползут за барьер.

Валежник,
Березник,
Осинник…
Из сил выбиваясь, крепись!
С шести до шести за полтинник
Запродана тусклая жизнь…

Далекая станция.
Глухо
Ревет паровозная медь…
Мне есть о чем вспомнить, старуха,
Но… не о чем пожалеть!

Вот, разве,
Тот день не пройти нам:
Он светлым единственным был:
В тот день с боевым карабином
Я в жаркую юность ступил.

В тот день
Не задаром растрачен
Мой пламень, мой пыл боевой:
В тот день кривоногий подрядчик
С пробитой упал головой!

Далекой
Высокой картиной
Тот день, как живой, засиял…
Ах, что я?
Да разве один я
Так право на жизнь добывал?

Над зубцами ельника, по краю,
Разлилась багрянца полоса.
Где-то за деревней, замирая,
Девичьи звенели голоса.

Где-то с переборами тальянки
Песня угасала на ветру.
Там — гулянка…
Но не до гулянки
Трактористу Дьякову Петру.

Вот звезда над полем задрожала,
Опустилась на деревню мгла.
Полоса невспаханной лежала,
Молодого пахаря ждала.

Не шумят березы у околиц,
Тихо дремлет ива у плетня…
Выводил на поле комсомолец,
Выводил железного коня.

Под покровом ноченьки ковровой
Моториста скука не возьмет:
Выезжал он с песенкою новой,
С той, какую милая поет:

«По дорожке неровной,
По тракту ли, —
Все равно нам с тобой по пути…
Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати!

Прокати нас до речки, до мостика…
В нашем ясном, хорошем краю
Запевайте-ка, девушки песенки
Про колхозную долю свою.

Не примяты дождем, не повыжжены
Урожайные наши поля;
Кулаки на селе разобижены,
Что ушла навсегда их пора.

Огрызаются, лютые, лаются,
Им нерадостен наш урожай…
Кулачье до тебя добирается:
Комсомолец, родной, не плошай!

По дорожке неровной,
По тракту ли, —
Все равно нам с тобой по пути…
Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати!»

Песня наливается и крепнет:
Не сорвется голос молодой.
Далеко оставлена деревня,
Утонула в дымке голубой.

Рыхлым черноперым черноземом
К борозде ложится борозда…
«Стой, Петруха!» —
Кажется, знакомый
Голос прозвучал из-за куста.

«Стой, Петруха, побалакать надо,
Поквитаться надо за дела…»
В эту ночь кулацкая засада
Тракториста с вечера ждала.

«Поквитаться надо, посчитаться
Нам с тобой, бедняцкий де-пу-тат!..
С солнышком собаке не видаться,
Ну-ка, поворачивай назад!..»

Замолчала во поле машина…
Тракториста с головы до ног
Кто-то облил теплым керосином,
Спичку чиркнул…
Вспыхнул огонек.

Цепенела в поле синь густая,
Сиротела полоса…
Отблеском зловещим налитая,
В эту ночь от края и до края
В семь цветов окрасилась роса.

Бреду по мхам, по темным травам,
По кочкам выцветшим бреду.
Налево, прямо и направо —
Конца болотам не найду.

Зеленый май весенним ливнем
Все расцветил. Как даль светла!
Передалась теплынь земли мне
И песней на сердце легла.

Есть где-то юг. Теперь он жарок.
Шумят над морем тополя.
А здесь мильонами цигарок
Дымится мшистая земля.

Иду по мхам и вязнут ноги…
Заночевавшее в лесах —
Как лось большой, ветвисторогий —
Пасется солнце в небесах.

А небеса бескрайно сини…
Конец метелям, вьюгам, сну.
На тощей, зыбчатой осине
Встречают ласточки весну.

Теплом наполнен день безбрежный.
…К тебе любви моей полет!
Ведь и олень сегодня нежно
Подруге клич призывный шлет.

Случалось муторно и тяжко,
Когда не в радость и весна,
Ее зеленая рубашка
И облака нежней руна.

Идешь и, голову понурив,
На все махнуть рукой готов,
Как будто не было той бури
Неповторяемых годов…

И вдруг над улицей нежданно
Прольется труб высоких медь,
Чтобы, пропев о славе бранной,
За переулком замереть.

Прохожий скажет: «Знаменитый
Буденновский проехал полк»…
Но улица в тот миг забыта,
И даже звон трамвайный смолк.

По замирающему звуку
Слепую радость не тая,
Туда протягиваю руку,
Где, может быть, бывал и я.

И весь тот день и весь тот вечер,
Овеян бодростью вдвойне,
Твержу не раз: «Чуднó мы лечим
Себя в Советской стороне».

Где синие вихри
Вдали, на краю —
Там будто не рожь,
А бегущее стадо.
И я, очарованный,
В поле стою,
И большего сердцу
Как будто не надо.

Как будто не надо,
Как будто все есть,
Чтоб сердцу живому
Вовек не отцвесть.

Ах, что за минута
Приходит ко мне!
Я весь наполняюсь
Сладчайшею дрожью,
Как самый счастливый
В Советской стране,
Богатый трудами,
Простором и рожью.

И так говорю
Под журчание птах:
«Не плохо глаза бы
Оставить в полях!»
Мне скажут:
«Наивная
Детская ложь».
Но ветер другое
Мне на ухо шепчет.
Волнуется, прядая,
Спелая рожь,
Дуй, ветер,
Дуй, милый, покрепче!

Погода такая,
И ветер такой,
И право, не знаю,
Что стало со мной.

Красней, красней холодная рябина,
А с ней и ты, широколистый вяз,
А этот клен! Смотрю, не надивясь,
На желтый купол осени любимой.

В саду теперь
Растут одни цветы.
Где все березы,
Клены, вязы, ветлы?
И горя нет, что сыростью болотной
Несет с утра с туманной высоты.

Хоть лейся дождь —
В саду цветы все те же.
Они стоят, как гости дальних стран,
Лишь серый тон
Да вянущая свежесть
Нам выдают их дружеский обман.