Мария Петрова - Ars longa

И мешается вмиг в голове сталь
одних убеждений,
Отверзая нещадно неясную сущность-дыру,
И кипит громовой кубок дум-настроений,
Навевая неясную ясность терзанья нутру.

Стукнет горечь, и боль, и любовь
в этой силе могучей, бездонной.
И прольётся на лоб ключевая святая вода,
И возьмёт равнодушье бедой неживой, монотонной,
И в предчувствии рока ему скажешь верное «да».

И рыданья вдруг в сердце нахлынут
потоком безмерным,
И дыханье прервётся, но снова прорвёт невзначай,
И во власти его снова будешь невольно примерным,
И судьба выбьет спину ногой и стегнёт: получай!

Всё плывёт, всё в смятеньи ликует неистовом,
И капризы души не желает суровость принять,
И бушует и жаром, и льдом в поединке немыслимом,
Неустанно готова судьбою казнить и пленять.

Точка чувств потерялась под миром с его океанами,
Но горит её пламя среди штормовой глубины;
Ты развейся, играй, Бесконечность, своими титанами
Не теряя размаха, и мести, и славы своей ширины!..

Будто ужасной молитвой
на сердце выжжено что-то;
Рассудок упал, заорал
во мраке под давкой,
бессмысленной битвой
Мир взорвался, задрожал,
Жизнь и Любовь в понимании зыбком
махом одним, без суда замарал.
И восстал.

Мерзость давит. Обыденность гложет.
Проза жизни вновь сверлит глаза.
И рассудочек пьяный не может
Различить в забытье тормоза.

Прочь все шаблоны и стереотипы
мира тяжкого, беспробудного
духом,
где ущербные, будничные типы
утопают во лжи зреньем, слухом!

Прочь пелену прогони и встряхни рутину,
ленной, душной толпы смрад и
столпотворение,
Возненавидя всяческую мертвечину,
возрождая сердца смелого
и жаркого
рвение!

Быть может, всё недолговечно, всё пустое?
Любовь, как снег, растает поутру,
Желанье детское, наивное, простое
Умрёт без злобы к ненасытному нутру…

Искать мечту, искать в своём любимом,
Смотреть в глаза – и видеть в них себя…
Возможно ль? Это станет гимном,
Но не признанием, не исповедью дня.

И ошибиться можно, и сорваться,
С чудных небес в небытие упасть,
Заснуть, очнуться вновь – и промотаться…
Но главное – достоинством не пасть.

Да что достоинство? – Душе больней и горче
Хлебать слезу, захлёбываться всласть
И на себя ссылать неведомую порчу,
И из себя же покаянье красть…

И что есть жизнь, когда влачить уныло
Осуждены мы мерзость прозы дней,
Когда рассудок резко и постыло
Долбит безвыходность и гасит свет огней?

Не знаю… Вся ли жизнь – сияние обмана,
Пощёчина, отрава иль туман?
И человек в ней – призрак из романа,
Нечаянно ступивший в свой капкан…

И пусть всё безответно и ничтожно,
И пусть рассудок косный возмутит
Безумство, чудной феей прилетит,
Погладит ум живительно и ложно.

Мы пилигримы суетной земли,
Нам чуждо всё. Но что же сердце ранит?
День МИРА долгожданный не настанет:
Все розы нежные замёрзли, отцвели…

Уныние, тоска, томление, тревога…
Напрасно ли всё в мире? – И в огне
Горит смятенье чувств и меркнет в тишине…
И вновь темнеет призрачно дорога…

Я – приговорённый, вечный Демон
Средь ночей и дней в неведомой тиши…

Я сумасшедшая… О, бойтесь все меня,
Кляните и стреляйте в душу чем попало,
Плывёт и стонет всё день ото дня,
Как будто опустело бытие, пропало…

Зачем есть жизнь? Презренье, суета
Клинком сознанье бороздят от скуки…
Напрасная сдавила горло маята,
Не находя надёжной власть поруки.

Темно и тяжко видеть всё бесцельным,
И душит опустевшая слеза.
Нажми курок с пристрастием прицельным -
И не скрывай невинные глаза…

Всё обман, всё горечь, всё пустое…
Мы бездомны в этом мире лжи…

Буржуи, оскудевшие духовно…
Весь мир – буржуй, он всё в округе мнёт.
Не ставит в грош он честь; зажраться -
вот верховно,
Он голову к звездам не повернёт.

Всю жизнь топтаться и жиреть от лени,
Высиживать свинцовый бренный груз,
Барахтаться в тарелке, на колени
Кидаться с кляузами – рад, коль рядом туз.

И каждый день, сплавляя разум жиром
И чувство загубив рассеянным пинком,
Он душит всё живое жалким пиром,
В опаске добивая каблуком.

И ложь, и грех, земные вожделенья
Его питают – умножают мрак.
Одно не чуждо – злобы проявленье,
Где каждый – затаённый враг.

Врагом себе здесь стать немудрено,
Есть все условия для пьяного безумства…
Что близко или чуждо – всё равно.
Здесь тень войны, убийственность угрюмства…

Мне некому писать нежнейшие посланья,
Мне не о ком мечтать… Сей пыл остыл уже.
Но помню и храню твое очарованье -
И легче мне становится в измученной душе…

И вспоминаю взор твой, милый, светлый, чистый,
Вздыхаю в радости, затем – в туманном сне.
Но безысходность лечит раны ядом быстро.
…Вот мысли на земле… куда бегут оне?

Не знаю, от кого мне ждать подмоги,
Поддержки и участия в судьбе;
Всегда в душе сомненья и тревоги…
Покой и свет рождаются в мольбе…

Я не прошу пустого сожаленья
И взора томного, доверчиво глядя.
Есть чувство на земле -
прекрасный дар волненья?
Иль на земле всё чёрство, всё шутя?

Гонимы мысли беспощадным, быстрым ветром,
Как беспощадна я сама к себе.
Никто не одарит меня благим обетом.
Не жалуюсь. И верю ли судьбе?

Он лучик света в сей обыденности дня,
Он светлый ангел, и к нему моё посланье!..
И свято сердцу то воспоминанье…
Он душу пробуждал и вдохновлял меня!..

А жизнь летит – и молодость проходит;
Я оглянусь назад – тихонько улыбнусь…
Но улыбнусь с печалью: я летала, вроде…
И что сейчас? На месте я топчусь…

О боже, как любить светло могла я,
Как, вдохновлённая, молилась за тебя!
Как, в поднебесьи чувство собирая,
Тобой дышала в суматохе дня!..