Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II

Распадается жизнь, и пространство сгорает дотла,
И время становится твердым, как камень,
И в небе сияют два узких, два орлих крыла,
И ветхое сердце трепещет, как знамя.

О, замертво вынесли солнце, и огненный воздух
В холодную впадину льется, густея.
Бесцельная нежность! Давно догоревшие звезды,
Всемирные звезды — Леила, Лилея.

Шарманка — вчерашняя музыка мира поет,
И горькая кровь пробегает по жилам.
Меня и тебя семикрылая лира зовет,
Семиструнная гибель свободы — Леила

Как вечером последний, желтый свет,
Летящий к нам, в слепые стекла окон,
Как тень от радости, которой нет,
Как облако, парящее высоко,
Как белый звук, плывущий в тишине,
Как все, что в мире молодо и тленно,
И ты, и я, поверь, Леила, мне,
Как этот снег, — растаем мы мгновенно.

Что тебе я могу рассказать,
Как твое завлеку я вниманье,
И какими словами возможно унять
Разделившее нас навсегда расстоянье?

Человеческим мыслям удел
По земле белым паром стелиться,
И слова, точно стая пернатая стрел,
Чуть взлетят, как обратно должны возвратиться.

Я не знаю, какою земля
Представляется сердцу — оттуда,
Но к тебе, но в твои золотые края,
Плача, просится жизни бескрылое чудо.

Возьми меня, и кровь мою, и сон,
И беспощадный желтый небосклон,

И облака, и сердце, и звезду,
Сиявшую в эфире и бреду,

Скупое бормотанье отчих лир,
Весь осязаемый любовью мир —

И там в неуязвимой вышине —
Верни тебя земную — мне.

Остывает душа, отцветают цветы —
Никогда не придешь, не приблизишься ты.

Никогда, да, я знаю, что нет, никогда
Человеком не станет родная звезда.

В темно-огненном небе не мне по пути
За тобой и с тобою ночами идти,

И не мне сквозь пространство и время и свет
Удержать ускользающий ангельский след

Белых крыльев твоих, нежных веющих кос,
Улетевших из мира юдоли и слез.

Достоверней, чем ночь, чем весна,
Чем жестокое солнце над нами,
Темных кудрей немая волна,
Неживое и нежное пламя.

Бесполезной природы умолк,
Отступился, развеялся голос.
Исполняя свой ангельский долг,
Ты от жизни вполне откололась.

Даже сердце твое, о, никак,
О, совсем не присутствует в мире…
…Уничтожил разгневанный мрак
Стаю ласточек в черном эфире.

Тебя не радуют небесные селенья,
Воздушной пахоты густая полоса.
Ты озираешь без волненья
Тебе чужие небеса.

Верна земной привычке, ты ведешь, должно быть,
Огромным дням простой и бесполезный счет, —
Вдали земной, гнетущей злобы
Небесный принимая гнет.

Неточное, как мгла, твое существованье.
Увы, жизнь опрокинулась сама в себя.
Нет, нам не суждено свиданья!
Нет, мне не вызволить тебя!

Что толку нам о будущем гадать,
Зачем живой судьбе противоречить, —
Прозрачен мир, нежна речная гладь,
Еще нежней, нежнее наши встречи.

Весло скользит и гнутся тростники,
Ночная бабочка летит за нами,
Горит на самом берегу реки
Закатных туч развернутое пламя.

Ничто неповторимо здесь, мой друг,
И там, и даже там — неповторимо,
Течет река, благоухает луг,
Звенит простор, — но все проходит мимо.

Отшумит и отплачет гроза,
И опять одиночество встанет,
И опять — в голубые глаза,
Точно в небо, душа моя канет.

И опять в полусне голубом
Будет все — и прекрасно и ложно,
И опять я забуду о том,
Что любить наяву невозможно.

Что спорить нам — да, все пройдет,
И все когда-нибудь остынет,
И даже воздух твой умрет,
Твой воздух, розовый и синий.

Но как тогда, сквозь плоский свет,
Сквозь холод явственной неволи
Увидим мы, что неба нет,
Что нет гармонии без боли,

Что темной музыкою мы
Дышать и плакать не сумели,
Что райской радостней тюрьмы
Огонь языческой свирели.

На полувздохе, так, на полуслове
Все оборвется, кончится, умрет,
Когда меня тяжелый голос крови
Для новой жизни призовет.

Еще сейчас играет желтой пылью
Скользящий по стене раскосый луч,
Еще цветут раскинутые крылья
На западе горящих туч,

Еще дыша и бренным, и тревожным,
Душа горит и любит — оттого,
Что для нее меж истинным и ложным
Незримо грешное сродство.

Осенью проникновенней воздух
И проникновеннее слова
О любви, о боли и о звездах…
…Ложная и злая синева!

Ложный мир ко мне на грудь ложится —
Он в беспамятстве, он крепко спит,
И ему во мгле, должно быть, снится,
Как душа пылает и горит,

Как она, насытясь вдохновеньем,
Не посмев молчанья превозмочь,
Исступленным и немым гореньем
Безнадежно озаряет ночь.

…Ночь как ночь, и правды нет на свете.
Все — и ты, и я — мы только бред,
На краю любви слепые дети,
Увидавшие, что счастья нет.

Все кружится, все умирает,
Все меньше земного тепла,
И ночь, точно птица большая,
На грубое небо легла.

И в голом окне ресторана
Мы видим две тени, два сна —
Широкая, черная рана,
Зеркальная рана окна.

Сквозь тени легко проступая,
Сквозь плоские наши тела,
Постыдная, злая, земная
Сочится холодная мгла.

Две тени над бездной разлуки,
Над мраморной бездной стола, —
И вновь — нетелесные руки,
И снова — телесная мгла.