Татьяна Ратгауз - Вся моя жизнь: стихотворения, воспоминания об отце

Как перепутались дороги, сны и годы,
Как покатилась жизнь запутанным клубком!..
Манила тишиной и радостным восходом,
Веселым шепотом и розовым теплом.

Кружилась молодость и с птицами звенела,
И в небе таяла полоской огневой.
Но память, жадная, как сохранить сумела
Твою печаль и тихий голос твой?..

И лунный парк, старинный, соловьиный, —
Ты помнишь губ дрожащее тепло
И улиц темноту, где след наш поздний, синий
Легко сметает времени крыло?..

Не знаю, где ты, и разлука длится.
И ночь. И дышит май из-за угла.
Моя душа — как будто из теплицы, —
Так много нужно ей тепла.

У нас опять шумят дожди и ветер,
А где-то синь, и непогоды нет…
В который раз гадаю, где на свете
Затерянный мне отыскать твой след?

Как год, как день — иссякла четверть века.
Неуловимо молодость прошла.
Как много в жизни надо человеку
Любви и нежности, и света, и тепла!

Ведь для иных приходит слишком поздно
Простая правда радости земной;
Ты о другой мечтал под небом звездным,
А грусть свою и боль делил со мной.

Куда мне письма слать? В каких широтах
Разыскивать тебя? И как понять,
Что, может быть, обрюзгший, желчный кто-то —
Тот самый ты, который звал меня?

Ты опоздал. Назад был путь немыслим.
Но голос прошлого ничем не заглушить. —
Есть верность памяти и верность мысли,
И верность — нерушимая — души.

Прошу тебя, будь! Прошу тебя, будь, —
Всем срокам наперекор!
Пусть не рядом со мною. Пусть где-нибудь.
Как во сне. Как и до сих пор.
Осенью, летом, зимой и весной —
Будь со мной.

И все же чую, что уходишь ты.
И не заполнить странной пустоты,
И не вернуть тебя ни словом, ни строкой.
Ни к облаку протянутой рукой.
Как не вдохнуть последнего глотка,
Издалека… издалека… издалека…

Она дала мне жизнь. Она из года в год
Меня от бед руками заслоняла.
Она одна простит. Она одна поймет
И вынет из души отравленное жало.

Несли покой сквозь тяжкие года
Ее умелые и ласковые руки.
А я на нежность так скупа всегда,
(Хотя душа корежится от муки).

Росли года. И с тем, как время шло,
Росла ее любовь. Росло ее терпенье.
Она — мой дом. Она — мое тепло.
Она — последнее и полное прощенье.

Года и немощи кладут свою печать.
Под гнетом старости изнемогает тело.
Как словом высказать, как наверстать
Все то, чего я дать ей не сумела?..

Унесли мою тихую радость в осенний закат
По аллее, овеянной звоном и ржавой листвою,
Где кропил позолотой навстречу тебе листопад,
Где колышутся клены над самой твоей головою

Ты так тихо уснула и не было лика светлей, —
На груди успокоились милые бедные руки.
А за далью кладбищенской, в сумерках синих путей
Еле слышно, сквозь сон поднимается голос разлуки.

Но сейчас тишина так ясна, так светла над тобой.
Нынче — праздник, и ты отдыхаешь в венчальном уборе.
Перед вечным покоем, таким осиянным, как твой,
Опускается ниц и мое неумолчное горе.

Мы не заметили, как рядом встала осень.
Расхаживают галки по жнивью.
Веселая береза на откосе
Роняет первый лист на голову твою.

Все строже по утрам студеный воздух,
Хоть день еще и нежится в тепле,
А ночью в небе так огромны звезды,
Что обрываются и катятся к земле.

Но все отчетливее нежная усталость
Сжимает сердца трепетный комок.
Мы не заметили, как рядом встала старость, —
Стоит и кутается в байковый платок.

Над теплым бором наклонился вечер,
И тишины душистые ладони
Ласкают мне опущенные плечи,
И боль моя в глуби озерной тонет.
Как много этой нежности мне надо,
Чтоб немота свои разжала руки,
Чтоб пролетели над притихшим садом
В шуршанье птиц — и шелесты, и звуки!
Зато уже ничем не заглушить
Воскресшей музыки моей души.

Мы узнаем друг друга. Нам тайного знака не надо —
Через годы и версты, в молчании, в страхе, в тоске…
Наливаются звезды над темным запущенным садом.
Растворяются волны в тугом отсыревшем песке.

Через визг лесопилок и тракторов длительный грохот,
Через вой самолетов, сумятицу троп и путей,
Только дрожью ресниц, ветерком чуть заметного вздоха,
Отголоском счастливых, забытых, небывших вестей…

Мы узнаем друг друга. Как парус, белеет страница.
Входят в сердце стихи, точно гости в покинутый дом,
Если эта нежданная радость нам только приснится —
Все равно: мы поймем.

Я хочу подарить тебе радугу,
Бело-черных веселых сорок…
Все, чему я так истово радуюсь
В тишине непроезжих дорог.

Я хочу подарить тебе запахи
И дыхание тысячи трав,
И чащобу с еловыми лапами,
И алмазы росы по утрам.

Чтоб в бензинном угаре и копоти
Городского жестокого дня,
В неизбежных и мелочных хлопотах
Вспоминал ты с улыбкой меня.

Большая дорога, лесная дорога,
В дурманящем хвоей бору.
А ты, словно юность моя быстроногая,
Маячишь на легком ветру.

Помашешь рукой. Улыбнешься глазами.
Покатят колеса. И вот —
Лишь сосны бегут золотыми рядами
За ближний, крутой поворот.

И здесь уже тихо рождается вечер,
Дрожа в позолоте озер.
Привычны тебе расставанья и встречи.
И странствий зовущий простор.

Тропинок и стежек исхожено много,
Где наших следов не найти.
Лесная дорога, большая дорога,
Конец и начало пути…

Улыбки и веселие, и слезы…
Запас впустую расшвыряла весь.
Незрячему — показывала звезды,
Глухому — пела ласковую песнь.

И впереди всего казалось мало…
— Душа ждала, дрожала и звала.
Ждала — не дождалась, и растеряла
Последние дыхания тепла.

И остаются только (как немного!)
Мои осиротевшие стихи.
И даже нету старенького Бога,
Чтоб пред уходом отпустил грехи.

Так долго стыли и сердца, и руки
В закостенелой спячке ледяной.
Но вместе с водами зашевелились звуки,
И набухают и дрожат весной.