Александр Ермаков Зильдукпых - Манна

Прилетай скорее, мне так грустно.
Роботы сочувствуют – поют.
В нашей спальне без тебя мне пусто.
Лишь в большом террариуме спрут
Щупальцами машет – понимает,
Пока я в кровати не усну,
И вот так гипнозом усыпляет,
А потом уходит в глубину.
Только, милый, снами и спасаюсь.
Наш компьютер «Электронный Бог»
Помогает, и с тобой встречаюсь,
Вместе поливаем наш цветок.
Вот вчера я вновь его включала,
Набрала программу – будто я
В космосе корабль ваш догнала,
В камере увидела тебя.
Ты лежал, сопел в анабиозе —
Ушки, носик и комбинезон,
Видел сны в горизонтальной позе.
И тогда проникла я в твой сон.
И себя с тобою увидала,
Были вы на берегу морском
Голышом, и солнышко сверкало.
Спряталась тогда за валуном.
И такая ревность обуяла!
Не меня, её ты обнимал.
Двух минут хватило. Тут я встала,
К вам пошла. А ты захохотал,
Увидав меня с гримасой нервной,
И сказал: «Соединись с собой».
Я соединилась и мгновенно
Поцелуй почувствовала твой.
Целовал мне шею, груди, плечи.
Это была я, не твой фантом!
Странный сон, но с ними мне полегче
И с тобой разлука нипочем…

А на днях в саду сломался робот,
Поливать вдруг резко перестал.
Танцевал «хип-хоп», затрясся хобот,
И все грядки, старый, потоптал.
Но сейчас он в норме – починили,
Не трясётся хобот поливной.
Помню, когда мы его купили
Был садовник фантазёр большой.
Древние рассказывал нам сказки
Про добро и зло, про чудеса…
Красные неоновые глазки,
Изменять умел он голоса.
Эти сказки древней третьей эры
Не могли уже нас удивить,
И чудес обычные примеры
В быт вошли, имеют место быть.
Все сбылось. А все-таки мышленье
Изменилось, стали мы добрей,
И уже по щучьему веленью
Не хотим решать проблемы дней.
Хочется самим решать задачи,
Память расширять и все уметь,
Чудеса творить самим, иначе
Можно вредной ленью заболеть.
Дорогой, письмо я прекращаю,
От работы чтоб не отвлекать.
Возвращайся побыстрей! Мечтаю
С нежностью тебя расцеловать».

В НЛО на бортовом экране
В красном шёлке Гришка танцевал.
А вокруг князья, купцы, дворяне,
Старые графини и мещане…
Во вниманьи инопланетяне,
Дух-лазутчик им передавал.
Командир держал пульт управленья.
Вдруг пилотам тихо говорит:
«Значит вот в каком он измереньи
На балах вампиров веселит.
Там, где он, безвременье сплошное,
Мир иллюзий, бесконечность сна…
Белых дней количество большое,
Ночь-злодейка длинная одна.
Так, давай, родимый, ближе, ближе. —
Он шпиона к трону подводил
И пилотам дал команду. – Тише!»
Дьявол с кем-то рядом говорил:
«Ничего голубчик, раскачаем
Словно лодку шаткий царский трон
И, конечно, у руля поставим
Революционный легион.
Вот тогда закатим мы пирушку
И поставим с кровушкой котёл,
Разольем по кубкам и по кружкам,
И за очень длинный сядем стол!
Да, Распутин нам сослужит службу.
Хоть и мерзок, но способен он.
Заведёт с Романовыми дружбу.
Ты согласен верный мой масон?»

«С кем он говорит?» – Пилот заёрзал.
Но лица шпион не показал.
Дьявол вдруг махнул рукою мёрзлой
И шпиона в кулаке зажал.
Вдруг изображение пропало.
Он поймал как муху, комара.
Только голос слышался, звучало:
«Так, конец веселью! Всем пора!
Почему лазутчики летают?
Где охрана? Гады, кто пустил?
Для кого они меня снимают? —
И шпиона пальцем раздавил. —
Всем смотреть! Не проходите мимо!
На ладони у меня фигня!
Узнаю! Неужто Парадигма
Тужится отслеживать меня? —
И добавил злыдень громогласно,
Словно припечатал по мордам. —
Ничего у вас не выйдет, ясно?
Я неуловим! Понятно вам?»
Туту и звук пропал, шпион скончался,
Маленький такой, лишь грамм на вес,
В тот же миг на кванты он распался
И с ладони дьявола исчез.

«Дело плохо. Надо шевелиться.
Сделаем на сорок лет прогноз».
«Да, конечно, надо торопиться.
Как бы их сюда чёрт не принёс».
Скоро был прогноз. Они смотрели
На Цусиму и гапонский ход…
Перед ними быстро пролетели —
Революционный пятый год,
Баррикады, первая Госдума,
Ленин-эмигрант, большевики
И партийной кассы денег сумма,
И масоны и меньшевики,
В доме у Романовых Распутин,
Как о нём заботится она,
(Хмырь царице как святой угоден),
Мировая первая война…
Снова революция, «Аврора»,
А потом гражданская война…
Астронавты увидали скоро,
Как к большой войне идёт страна,
Сорок первый год и сорок пятый…
Командир потёр свои виски:
«Значит, братья, всё теперь понятно —
Разорвут планету на куски.
Жадностью и хитростью болея,
Мир пошёл техническим путем,
Уголь, нефть он ищет сатанея,
Намывает золото, зверея.
Жалкая душа земная – Гея!
Треснул мир, дымит его разлом.
Мусор, грязь, отходы предлагает
Эра техногенных катастроф,
И плевки планета утирает.
Да, больные наломают дров».
«Да, делишки, что смотреть противно!
Может нам удастся их спасти,
Если сделать всё оперативно
И до бунта манну подвезти?»
«Да, за десять лет вполне успеем,
Если ускорения пройдём.
Значит так, друзья, что мы имеем?
Это не планета, а дурдом!»
«Вот сигналит в заманухе что-то».
«Принесите, наступил рассвет».
На поляну вышли два пилота.
Прятался за кедром старый дед.
«Думает, что мы о нм не знаем. —
И они повисли на суку. —
Его мысли запросто читаем.
Вот не спится деду-леснику?!»

Было очень мелким антитело.
Электронный новый микроскоп
Увеличил это еле-еле,
И как на ладони был микроб.
Грязными покрыт весь волосами,
Глаз свирепый, влажный пятачок,
Рот огромный до ушей, с клыками —
Это был циклоп-единорог.
Яркий свет кололся и щипался,
Одноглазый щурился, кричал,
В жестах неприличных изгибался,
В бешенстве копытами стучал.
Командир смотрел в глазок спокойно.
В разведшколе был врага портрет.
На мгновенье вспомнил он не вольно,
Что микробу гадок яркий свет.
«Ну чего там?» – «Да опять буянит,
Корчит рожи, что-то там кричит.
По-другому просто не бывает.
Божий свет, наверно, материт.
Посмотрите, что творит негодный! —
Он от микроскопа отошёл. —
Безобразник, видимо, голодный». —
И контейнер выложил на стол. —
«Вот она – божественная манна!
Подожди чуть-чуть, сейчас, сейчас!
Сердобол и смехоген достану». —
И достал для опытов запас.
Первой шла частица сердобола.
Слопал её быстренько бандит.
«Сделай чуть погромче, до упора,
Чтобы слышать, что он говорит».
Антитело громко зарыдало:
«Что за наважденье, ё-моё?
Почему так жалко сразу стало
Женщину, зверушку и жнивьё?
Слышу я о помощи призывы!
Дайте тело мне, спасать пойду!
Слышу гармоничные мотивы!
Понимать способен красоту!»
Вдруг он снова стал лицом кривляться:
«Вот вам фига! Убирайтесь прочь!
Хватит надо мною издеваться!
Дайте тело, водку, кокс и ночь!
Словно клизму мне без разрешенья
Вы сейчас поставили, скоты!
Добрым был – какое униженье!
Слышу, помощь мчит из темноты!»