Николай Огарев - Стихотворения и поэмы

Чтоб на людей начесть налог

С движенья рук их или ног.

Но что ж? Привычка и нужда.

Я заплатил без возраженья.

Не так ли все мы, господа?

Иной воскликнет - угнетенье!

Другой ему ответит - да!

И общее то будет мненье,

Все покричат себе, потом

Так и останется на том.

Но вам признаться должен я,

Что мне в пути хотя не малом

Быть много времени нельзя:

Когда представлен генералом

Царю доклад был про меня,

Чтоб я не вышел либералом,

Царь подписал: быть по сему,

Гулять шесть месяцев ему.

Полгода! только! о друг мой,

Как это мало! И за что же

Предел поставлен мне такой?

Что воли может быть дороже?

Но благодарною душой

Я одарен тобой, мой боже!

И потому насчет сего

Я не скажу уж ничего.

Поеду. Что-то будет там?

Воскресну ли я к жизни новой,

Всегда предаться новым снам

И новым мнениям готовый?

Иль, странствуя по тем местам,

С душой печальной и суровой

Останусь я, как здесь бывал,

Где столько скорбного встречал?

На ум приходят часто мне

Мои младенческие годы,

Село в вечерней тишине,

В саду светящиеся воды

И жизнь в каком-то полусне,

В кругу семьи, среди природы,

И в этой сладостной тиши

Порывы первые души.

Когда мы в памяти своей

Проходим прежнюю дорогу,

В душе все чувства прежних дней

Вновь оживают понемногу:

И грусть и радость те же в ней,

И знает ту ж она тревогу,

И так же вновь теснится грудь,

И так же хочется вздохнуть.

И вот теперь в вечерний час

Заря блестит стезею длинной,

Я вспоминаю, как у нас

Давно обычай был старинный:

Пред воскресеньем каждый раз

Ходил к нам поп седой и чинный

И перед образом святым

Молился с причетом своим.

Старушка бабушка моя

На кресло опершись стояла,

Молитву шепотом творя,

И четки всё перебирала;

В дверях знакомая семья

Дворовых лиц мольбе внимала,

И в землю кланялись они,

Прося у бога долги дни.

А блеск вечерний по окнам

Меж тем горел. Деревья сада

Стояли тихо. По холмам

Тянулась сельская ограда,

И расходилось по домам

Уныло медленное стадо.

По зале из кадила дым

Носился клубом голубым.

И все такою тишиной

Кругом дышало, только чтенье

Дьячков звучало, а с душой

Дружилось тайное стремленье,

И смутно с детскою мечтой

Уж грусти тихой ощущенье

Я бессознательно сближал

И все чего-то так желал.

К чему все это вспомнил я?

Мой друг, я сам не знаю, право;

Припадки это у меня

Меланхолического нрава.

Быть может, важность всю храня,

Вы улыбнетеся лукаво,

А может быть, мечтой своей

Забудетесь средь детских дней.

1 Из края в край (нем.) - - цитата из стихотворения Г. Гейне.

10

Всходило утро. Небеса

Румянцем розовым сияли,

Как первой юности краса;

Но улицы еще дремали

С домами белыми. Роса

Кой-где блистала. Люди спали,

И только белый голубок

Кружился в небе одинок.

Ворча сквозь зуб, попался мне

Один гуляка запоздалый,

Рукой цепляясь по стене;

Да дворник, с вечера усталый,

С глазами, слипшими во сне,

Держа метлу рукою вялой,

Зевая громко во весь рот,

Стоял, крестяся, у ворот.

Нева спокойною струей

Лилась в течении ленивом,

И утро ярко над водой

Сверкало радужным отливом;

Я в лодку сел, и след за мной

Пошел в волнении игривом,

И брызги искрились кругом,

Взлетая звонко под веслом.

Я выплыл в море, и оно

Безбрежно синее лежало,

Сияньем дня озарено,

И тихо воды колыхало,

Спокойной думою полно,

И лодку медленно качало...

Но с берегов ко мне в тот миг

Звук ни единый не достиг,

И было море все кругом...

Лишь у меня над головою

Носился радужным крылом

Жужжащий шмель, и той порою

Мы были только с ним вдвоем

Затеряны над глубиною.

Волну, жужжание его

Я слышал, больше ничего.

И хорошо так было мне,

И я забыл про все печали,

Беспечно вверяся волне;

Терялись взоры в синей дали,

Иль утопали в глубине,

Иль в небе ясном исчезали.

И чувствовал в раздольи я

Лишь бесконечность да себя.

Я в этот дивный, светлый час

Благословил Неву и море;

Душа покою предалась

На голубом его просторе,

И я, в столицу возвратясь,

Забыл и ненависть и горе,

Ее без злобы увидал

И в этот раз не проклинал.

11

Варшава

Так я от невских берегов

Поехал мирно, рысью ровной;

Пять-шесть уездных городов

Еще попались мне до Ковно,

Потом пошли корчмы жидов,

Хлевы свиней вонючих словно;

Всех монополий вечный враг,

Я под полой провез табак.

И вот я в новой стороне,

И вот уж я середь Варшавы;

Дома твердят о старине,

Но мрачен город величавый,

Как витязь, падший на войне.

Везде сидит орел двуглавый,

Над жертвой крылья распустив

И когти хищные вонзив.

Мне жалко жертву. Не легка

Ей тяжесть этой зверской длани!

И если трону поляка

Когда-нибудь я словом брани,

Пусть высохнет моя рука

И пусть прильнет язык к гортани;

Во мне вражды народной нет,

Дай руку, бедный мой сосед!

Твои права подавлены,

Трофеи древние отъяты

И дерзко прочь увезены;

Твоих царей сады, палаты

Сатрапам жалким отданы,

Тебе не счесть твои утраты!..

Бессильный стон один тебе

Остался в горестной судьбе.

Нет, я не враг тебе, сосед!

Как ты, и я люблю свободу

И дал ей жертвовать обет.

Я пострадавшему народу

Теперь шлю братственный привет,

Твою жестокую невзгоду

С слезою вижу, Польши сын,

Как человек и славянин.

Вияся темной полосой,

У ног Варшавы вьется Висла

И ропщет быстрою волной,

И этот ропот, полный смысла,

Звучит мучительной тоской;

И туча черная нависла

Над городом, как мрачный свод

Над гробом. Спи, мертвец народ!

На берегу поляк сидит;

Поляк задумчив, головою

Склонясь кудрявой, вдаль глядит,

И взор безвыходной тоскою

Так полон. Бледен цвет ланит.

Поляк, поляк! С твоей страною

Что сталось, бедный человек?.

Что Польша? Умерла навек?

Так в Вавилоне при реках

Они печальные сидели

С молчаньем грустным на устах

И песни вольные не пели,

Повеся арфы на ветвях,

И всё о родине скорбели,

И ждали - выведет пока

Из плена божия рука.

Жди, Польша, молча, и поверь,

Все это было в божьей воле;

Спроси попов своих теперь,

Они научат, как в неволе

Смиряться должно; рая дверь

Тебе покажут. Что же боле?

А в жизни этой ты страдай,

Носи ярмо и умирай.

Все это, видно, надо так!

Несите крест с благоговеньем,

Любви достоин каждый враг,

Вооружайтеся терпеньем;

Но к Висле не ходи, поляк,

Сидеть с печальным размышленьем,

Вода заманчива - и в ней