Стихи

Он ощутил что снова нужен людям,
Полезность вновь себячью ощутил...
Обидно что болеть немного будет
Волшебник, что колодец отлечил.

Ждут меня дороги, поезда,
только боль в груди мне сердце душит:
нынче опустела навсегда
стайка, разорвав мне в клочья душу.

Будто застит солнце злая мгла,
ни к чему востоки и европы,
как рука моя продать смогла
Талию мою и Каллиопу?!

Я чесал меж розовых ушей,
хрюк родной мне сладкой был отрадой,
трудно было их продать взашей,
очень жаль, есть злое слово – надо.

Стыдно, что пришлось продать друзей,
но не потому, что нужно злато,
просто не берут в купе свиней
хоть ни в чем они не виноваты.

Оболья слезой свои очки,
и потом, сквозь них почти не видя,
целовал впоследок пятачки,
обрыдаясь горькою обидой.

Где б я не поеду по стране,
по каким по весям-глухоманям,
горькой болью будет жить во мне
их глаза, что сердце нынче ранят.

Разве есть на свете скорбь сильней?
сам не увидал бы - не поверил
я смотрел на плачущих свиней
и корил себя за их потерю.

Был, как вы, глупцом большим сам я,
для других обиды изрекая,
обзывался часто "ты - свинья"...
Но свинья-то - вот она какая!!!

И ругаться впредь «свиньей» - ни-ни,
глупо, кто таких сравнений ищет.
Худший мат – назвать людей людьми.
Свиньи же – куда светлей и чище.

Когда идешь – то в мыслях не кружится,
ходить ногой приятней и классней,
хотя ночами в детстве был я птицей
и даже помню как летал во сне.

Но человек рожден не для летаний,
а для того, чтоб в мире с миром жить,
не должен не в свои садиться сани,
не должен разрывать с Землею нить.

Но раз уж он придумал самолётов,
то значит, мне придётся иногда,
оставив на Земле родное что-то
повиснуть над планетой, как звезда,

И пролетев положенные вёрсты,
вернуться, приземлиться попростей,
ведь как ни хороши на небе звёзды,
но нету там любимых мне людей.

Там нету глаз и рук родимой Насти,
там нет Дружка и Сажина там нет,
а я Поэт, несущий людям счастье
и жизнь, а не пустых небес Поэт.

Зачем искать высот, глубин и злата,
оставив без себя весь мир во мгле?
Довольно, что душа моя крылата,
а тело – пригодится на Земле!

Тоби, орно тоби: зет из зе квесчин
вухэзетис ноблер ин зе минд ту сафер
зе слингз энд арроз оф отрежиось форчуна
ор ту тэйкармз эгейст э сиоф траблз

Вопрос такой: побыть иль не побыть? -
Мой благородный мозг сейчас решает.
Пращи и стрелы могуть погубить...
Но длань моя оружье взять желает

И завершить всё... Умереть, уснуть
Не надо, это сон не успокоит.
Страданья тысячей мою терзают грудь.
Но плоть увы все это не усвоит.

Покой плохой. И, умерев, уснуть,
И видеть сны о смерти недостойно .
В мечтаньях снов виднеются мне войны?
Судьбейной легкорванной нити суть?

Мне пауза нужна. Я вижу смысл,
Чтоб неурядиц больше было нам, -
Предательство, кнута удара выстрел
И хитрая подножка по ногам.

Любви продажность и законов скользкость,
Презрение и быдла и властей.
Никто не написал бы чтобы повесть,
О том, как от медвежьих пал когтей.

Бояться ли измученному жизнью,
Чего-то что бывает после смерти?
В стране в которой ручеятся мысли,
И папу странника уж не увидят дети?

Что заставляет перенесть те беды,
Которые имеем от судьбы?
Чем лучше мы, умнее мы других,
Ведь совесть нам нужна лишь для победы?

И, наконец, я приниму решенье!
Мой проблеск мысли в этом мне поможет.
Любой поступок - это избавленье
От тех препятсятвий, что внутри тревожут.

И мой поступок - он не даст мне нимба,
Но все равно глава светла порою. -
Офелия! кричу тебе, о, Нимфа!
Давай-ка мы помолимся с тобою!

After the burial-parties leave
And the baffled kites have fled;
The wise hy;nas come out at eve
To take account of our dead.

How he died and why he died
Troubles them not a whit.
They snout the bushes and stones aside
And dig till they come to it.

They are only resolute they shall eat
That they and their mates may thrive,
And they know that the dead are safer meat
Than the weakest thing alive.

(For a goat may butt, and a worm may sting,
And a child will sometimes stand;
But a poor dead soldier of the King
Can never lift a hand.)

They whoop and halloo and scatter the dirt
Until their tushes white
Take good hold in the army shirt,
And tug the corpse to light,

And the pitiful face is shewn again
For an instant ere they close;
But it is not discovered to living men—
Only to God and to those

Who, being soulless, are free from shame,
Whatever meat they may find.
Nor do they defile the dead man’s name—
That is reserved for his kind.

Когда разойдутся друзья с похорон,
и будут могилы спать,
к мертвецу стекётся со всех сторон
мудрых гиенов рать.

За кого и за что он жизнь положил,
гиенам вопрос незнаком.
Им надо сквозь камни до мяса и жил
добраться скорей тайком.

Мертвого можно вволю сожрать,
чтобы набить живот,
мёртвый отпора не сможет дать
в отличье от тех, кто живёт.

Ведь бодётся коза и грызётся червяк,
и даже ребёнок – их враг,
но спящий в могиле солдат короля
для них не опасен никак.

Они воют и роют могильную грязь,
до белой льняной пелены,
чтоб вытащить тело, зловеще смеясь,
под свет молодой луны.

Откроется лик солдата на час,
чтоб вновь закрыться затем.
Здесь нет его взвода, и смотрят в глаз
лишь Бог и глаза гиен.

Гиен не вини. Им нужно мясца,
а чей это труп – плевать,
бойца осквернили собратья бойца –
любители убивать.