Светлана Сурганова - Тетрадь слов

Ты покидаешь мой город, и завтра
станет бессмысленным путь.
В ритмах дождя уходящего лета
меня оставляешь тонуть.
Там, где стареют, еще не родившись,
где шут себя мнит королем;
уж лучше быть рыбой,
способной пуститься
в море за кораблем.

Она будет там…

Ночь обозначила выход к спасенью
песней трамвайных рельс.
Все решено. И теперь, как молитва,—
дата вылета, рейс.
Кто-то из старых знакомых мне скажет:
«Слушай, да ты не в себе!»
Мне наплевать. Я устала слать письма.
Я уезжаю к тебе.

Мы будет там…

Февральский ветер стучится в твой дом,
в доме, где мы остались вдвоем;
за чашкой какао, в дыму сигарет,
с извечным вопросом: да или нет?
Так странно день растащил по углам
тебя и его, ее и меня.
А ночь впопыхах смешала колоду,
наверное злясь на непогоду.
Написан сценарий, и розданы роли.
И вроде не врозь, и вроде на воле:
она где-то там, в обнимку с гитарой,
и он не один: то трезвый, то пьяный.
А город, что помнил все их маршруты,
зажег фонари и высушил лужи,
надел черный фрак и звезды в придачу,
чтобы светили и чтоб на удачу.
Но что-то, что было сильней фонарей,
замыслов зодчих и прочих вещей,
стену воздвигло, потратило силы,
и целое стало как две половины.

Февральский ветер стучался в твой дом,
в доме, где мы остались вдвоем.
Вечер на ложе. Дыханье в ладони.
Рядом с тобой забываешь о боли.
А ты, прильнув подбородком к предплечью,
завороженно смотришь на свечи.
Ночь затихала в объятьях луны,
и всяк о своем досматривал сны…

Я попросила, чтоб ты меня поднял,
чтоб от земли от грешной оторваться.
Ты не посмел, мой милый, отказаться,
ты грыжу заработать рисковал!

И в этот миг ты сам уж был не рад,
что ты со мной зачем-то вдруг связался,
меня подняв, стоял и надрывался,
ведь вешу я почти что шестьдесят.

В предчувствии тяжелого конца
готов уже заплакать так несмело,
ты опустил на землю мое тело
и вытер пот с усталого лица.

Ты убежал, невинный, как монах,
не в состоянии больше оставаться.
А мне пора бы было догадаться:
теперь не носят женщин на руках.

Я прошлых лет тома листаю
и страсти дней былых читаю.
Там не хватает многих слов,
там вместо точек кляксы снов,
там буквы путают места
и пустота на пол-листа.

Здесь мне пришлось искать дорогу.
Я заплутала здесь немного.
Кругом была слепая ночь —
мне было некому помочь.
Воды так много утекло…
Я билась бабочкой в стекло.

Все сначала
хочу сегодня я начать!
Всю сначала
хочу я жизнь переписать!
Я зачеркну пустые лица,
я погашу над ними свет,
оставлю только те страницы,
ошибок на которых нет!

Лишь через сотни тысяч лет
найду в снегу я нужный след.
На склоне Млечного Пути
удастся мне тебя найти,
тогда смогу тебя обнять
и прошептать: «Ну сколько можно ждать?»

Своих не узнаю я рук!
Рисую звезды вместо букв.
Но просит лист распятья слов,
а вместо точек — кляксы снов.
И я зачеркиваю дни,
но повторяются они…

Все сначала
хочу сегодня я начать…

Предчувствие смерти, как это ни странно,
возникло в подкорке моей; постоянно
беззвучьем растет в голове окаянной.
Я жду твоей смерти, но как это странно.

Разбросан по тактам, по нотам, по грифу
жизни и смерти крутой поединок.
Памяти слепки — лишь признак кончины.
Не сыграна ль Вами роль первопричины?

Я люблю тебя, слышишь!
Я люблю тебя, видишь!
Я люблю тебя, знаешь,
как тоскует мой дом.
Я хочу тебя, слышишь,
увидеть на крыше
и успеть тебе крикнуть:
«Давай еще поживем!»

А руки дрожат, набирая твой номер.
Цифры на диске — и те со мной спорят.
И был бы хоть повод для эдакой ссоры,
но руки дрожат, набирая твой номер.

Проклятье забвенью —
не слишком ли поздно!
Прозреть и проспать —
не так уж и сложно.
Что проще? — вопрос —
мне его не постигнуть:
самой умереть или видеть, как гибнут?!

Я люблю тебя, слышишь!..

На чаше весов легло равновесье!
Ликуйте, философ! Ликуйте, созвездья!
Свершились события с названием «жизнь»,
а следом за ними — «смерти» пажи.

А я — подобие слабой улитки:
прячусь за рифмы, бегу за улыбки.
Что проще? — вопрос —
мне его не постигнуть:
самой умереть или видеть, как гибнут?!

Я люблю тебя, слышишь!..

Я не знаю, как изменится твое лицо,
когда ты повернешься ко мне спиной.
Подари мне желание быть просто рядом с тобой.
А когда на твои загорелые плечи
уронит весна свои влажные сны,
ворвется в мои безутешные речи
и выдохнет слово —
«Ты…»
Ты так далеко, что хватит места для взлета
и есть где причалить чужим кораблям.
Подари мне возможность
с тобой побродить по полям.
Я не знаю, кто из нас закрыл последнюю дверь
и небрежно на пол уронил живые цветы,
но в клетке моей давно бесится зверь
оттого, что не видишь
Ты
то, как эти дни вслепую бьются о камни
твоих предрассудков — ты оставь их другим.
Все, что могу пожелать, — нам остаться одним.
И тогда, зачеркнув все лишние звуки,
ты сможешь коснуться моей тишины.
И только лишь ночь ее сможет нарушить
единственным словом
«Ты…»