Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Бедняк любому надоест –
Такой никчемный от природы;
Ему один смиренный крест
Дает забыть про все невзгоды.

Он осенит крестом чело
И видит словно с возвышенья:
Бессильно всё людское зло
И мало значат все лишенья.

Опыт нашего духа бесценен,
И познанье не терпит прикрас.
Порнофильм под названием “Ленин”
Мерой правды нас просто потряс.

О героях мы быстро смекнули,
Всем нутром – не одной головой:
Траектория пущенной пули
Продлевает их член половой.

А убийство – не только событье
В политической жизни страны:
Это также и форма соитья,
И при ней не помеха штаны.

Если враг у бойца под прицелом,
То в секунду нажатья курка
Наш герой обладает и телом,
И превратным сознаньем врага.

Акт убийства есть акт обладанья,
Но не пошлый мещанский оргазм:
Он – как вход в гармоничное зданье,
В социальный блестящий фантазм.

Только пуля житейскую скуку
Позволяет вполне побороть
И с глухим сотрясающим стуком
Пробивает набрякшую плоть.

И, по праву партийного членства
Над врагом совершив приговор,
В этот миг достигает блаженства
В порнофильме заснятый актер.

Враг по стенке сползает бессильно,
И, взлетев над земной суетой,
В это время герой порнофильма
Завершает соитье с мечтой.

Конечно, он вас полюбит,
Иначе и быть не может,
Ведь похоть неутоленно
Его по-прежнему гложет.

Поймете – и вас подхватит,
Как ветром пушинку, счастье,
Но разума не теряйте,
Своей воспользуйтесь властью.

Чтоб скотскому беспорядку
Вся сила чувств не досталась,
Добейтесь, чтобы законно
У вас любовь развивалась.

Всё так и осуществится,
Как в вашей мечте келейной:
Заснете на брачном ложе,
Чтоб встать для жизни семейной.

Но сон не будет спокоен –
Разбужены вдруг кошмаром,
Очнетесь – и чувство краха
Вас словно окатит варом:

Поднялся он почему-то
И молча с кроватью рядом,
Досадливо озираясь,
Лишь вас избегает взглядом.

Необходимо всё учесть,
Не упуская ничего,
Нельзя, чтоб пострадала честь,
Когда наступит торжество.

Нельзя, чтобы любой дурак
Себя мог ставить надо мной,
Но неизбежно будет так,
Когда я соглашусь с виной,

Когда признаю, что меня
Не благо общее влекло,
Что, только мзду властей ценя,
Вокруг я сеял только зло.

Понадобился тяжкий труд,
Чтоб ласку власти обрести,
Так неужель меня ваш суд
Глаза заставит отвести?

Страстей и похотей клубок,
В душевном мраке зрим едва,
Особый выделяет сок,
Родящий мысли и слова.

Из тайной низости немой
Я честь и правоту создам,
И будет твердым голос мой,
Когда я снова вас предам.

Ступай, любимая сестра,
Без сожалений уходи,
Ведь красота твоя остра –
Острее, чем кинжал в груди.

Да, ты нужна моей любви,
Но не сестрою, а рабой –
Не зря я с ревом, весь в крови
Тащусь повсюду за тобой.

Послать улыбку мне в ответ
Ты даже и не помышляй,
А коль имеешь пистолет,
То вынь, прицелься и стреляй.

Я завизжу, но ты держись
И смело всю обойму трать.
Взгляни: я злобился на жизнь,
А всё же жалко умирать.

Небось поджал в испуге хвост,
Когда дошло до крайних мер.
Похоже, был не так-то прост
Твой безобразный кавалер.

Мне вас довольно увидать –
И я вас тут же оскорблю:
Я невозбранно оскорблять
До чрезвычайности люблю.

Люблю я слушать в этот миг,
Как, слушаясь едва-едва,
Интеллигентный ваш язык
Лепечет жалкие слова.

Я в этот миг люблю смотреть,
Как что-то в вас слабеет вдруг –
Черты лица начнут стареть
И обвисают кисти рук;

Как на глазах у вас волной
Переливается слеза;
Но иногда и надо мной
Вдруг разражается гроза.

Ведут из комнаты меня
И что-то делают со мной.
За дверью краткая возня –
И я вернусь уже иной.

Я говорю себе в сердцах,
Что не понес больших потерь,
Ведь мой животный темный страх
От всех отгородила дверь.

И пусть синяк под глазом взбух –
Я не утрачу важный вид,
Затем что пара оплеух
Мне никогда не повредит.

Важна не правда, а правота,
Отсюда и следует исходить.
С правдой лишь скука и маета,
С ней нужно думать, а не судить.

Все размышления даже на грош
Пользы и радости не несут,
Подчас как ни думай – не разберешь,
“Да” или “нет” должен молвить суд.

Подчас как правду ни изучать,
В ней сочетаются “нет” и “да”.
Так неужели же потерять
Высшую радость – радость суда?

Пусть даже порой однозначный ответ
Нам предоставит упорный труд,
Но сколь волнительней “да” и “нет”,
Когда по чувству вершится суд!

Так пусть же мощный словесный шквал
Противных мнений сметет столпы,
Чтобы в испуге враг умолкал
Под одобрительный гул толпы.

Идет коммунизм по планете,
Чтоб стало светлей на земле,
А Сталину ночью не спится,
И Сталин вздыхает в Кремле.

Вот Молотов, вот Каганович,
Вот радостных рапортов дождь,
Так что же тебя беспокоит,
О чем ты печалишься, вождь?

И вождь отвечает со вздохом:
“Шлет рапорты каждый народ,
Лишь греки как будто набрали
Вина самодельного в рот.

Мне хочется молвить им: греки,
Вы выплюньте лучше вино.
Заботливым взором отцовским
Слежу я за вами давно.

На вас помаленьку сигналы
Давно уж стекались ко мне:
Из рек вы таскаете раков,
И раков не стало в стране.

Вы, греки, при всяких режимах
Одно лишь имели в виду:
Нажарить салаки, нажраться
И спать под навесом в саду.

Вы также порой не гнушались
Винцом и картежной игрой.
Плевать на Турксиб вы хотели,
Магнитку и Тракторострой.

И ежели к вам приглядеться,
То просто обида берет:
Какой-то неискренний все же,
Какой-то вы скользкий народ.

И русские, и украинцы
Изрядное тоже жулье,
Но все-таки есть в них основа,
А в вас я не вижу ее.

Хоть с ними с большою опаской
Решусь я на подвиг пойти,
Но с вами не то что на подвиг –
И в нужник-то страшно зайти.