Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

А раз я беден – получаю кукиш:
Для бедняка подобно глупой блажи
Стремление к любви и красоте.
Лишь мой талант за денежки не купишь,
Он – собственность вне купли и продажи,
И это утешает в нищете.

Мой друг, девице чванство не к лицу:
Кичишься ты своей красою спелой,
Как будто мир завоевала целый,
Как будто принц повел тебя к венцу.

Он близок, принц! С тебя рукой умелой
Он обметет невинности пыльцу.
Ни взгляд тупой, ни ум оцепенелый
В укор ты не поставишь молодцу.

Смутят богатством разум твой незрелый
И поведут на случку, как овцу.
Расслабься, друг мой, ничего не делай,
Ты – лишь товар, доверься же купцу!
И к вашему высокому крыльцу
Поэт поднимет взор остекленелый –
И не внушишь ты зависти певцу.

Хоть в нищете позора нет,
Однако неудобств немало,
Ведь молодости лучший цвет
У нас работа отнимала.

В вагоны тесные чуть свет
Мы втискивались как попало,
И дни тянулись словно бред:
Стряхнул, а утром – всё сначала.

Любимая сказала “нет”,
Хотя меня и понимала.
Меня не злит ее ответ:
Ей только нищих не хватало!

Сорил деньгами я, бывало,
Но денег тех простыл и след,
И глухо, словно из подвала,
Я повторяю свой завет:
“Держись за денежки, поэт!
Пусть их одних для счастья мало,
Без них его уж точно нет”.

Безмерно горько наблюдать извне
Фигур движенье в ресторанном зале
И размышлять, что, будь стихи в цене,
Мы всё меню себе бы заказали;

Барахтаемся на житейском дне,
К нам нищету, как камень, привязали;
Мы на избранничество притязали,
А оказались попросту в говне.

Так сделаем же тайным наше братство!
На скотский пир, где бесится богатство,
Различными путями прошмыгнем,
Хозяев жизни рассмешим до колик,
Добьемся приглашения за столик
И лишь тайком друг другу подмигнем.

Я душу, словно сад, заботливо вскопал,
И в ней любовь, как плод, созрела к сентябрю.
“Звони, не пропадай”, – тебе я говорю
И чувствую при том, что сам уже пропал.

Как яблоко в траву, я в чащу чувств упал,
С картофельной ботвой я на меже горю.
Осенний теплый день, туманный, как опал,
Напрасно мне сулит спокойную зарю.

Измученной земли невыразим покой,
Когда, познав ее, угомонилась рать
Насильников-плугов, безжалостных лопат:
Перегорает всё в печи ее глухой,
Но урожая чувств так мирно не собрать,
В горении души есть боль, но не распад,
И будет вновь душа гореть и не сгорать.

Одна награда мне желанна
За весь мой трудный путь земной:
Душа таинственной Светланы
Пусть отворится предо мной.

Промчались годы бесталанно,
Заткались тусклой пеленой,
Но счастье в образе Светланы
Внезапно вынесло волной.

Возможно, буду я отвергнут,
Но набожнее капеллана
Скажу от сердца полноты,
Что все перед тобою меркнут,
Что всех прекрасней ты, Светлана,
И всех загадочнее ты.

Искусно соблюдая меру,
В тебе сроднили небеса
С кудрями рыжими Венеры
Минервы серые глаза.

Ты мне одна заменишь веру
Во всех богов и чудеса, –
Но вижу ревности химеру,
Судеб я слышу голоса.

Пусть моря роковое пенье
Вновь предрекает мне невзгоду,
Пусть волны дыбятся, трубя, –
Отдам последнее именье,
Свою любимую свободу,
Чтоб только обрести тебя.

Мой друг, ты поймешь не сразу,
Как жизнь прискорбно пуста,
Но вот музыкальная фраза –
И всё встает на места.

Чуть дрогнут пальцы на грифе –
И плачем полнится ночь,
И в жизни, как в древнем мифе,
Нельзя судьбы превозмочь.

И ты звучи,
Печаль озвучь,
Полночных ливней чистый ключ,
Как чаши всплесков,
Ты в ночи
Разбей мне сердце,
Но звучи.

В глубинах тьмы
Скрывая плач,
Боль этих струн переиначь,
Чтоб чаша чувств,
Где горечь нес,
Вся излилась
В приволье слез.

С людьми счастливыми легко –
Они светлы, как молоко,
Они прозрачны, как вода,
Их понимаешь без труда,
Их жизнь читаешь, как роман,
Но вдруг в глазах встает туман,
Земля уходит из-под ног
И тихий слышится звонок.

С людьми счастливыми легко –
Они и здесь, и далеко,
И смотрят как бы сквозь тебя,
Не задевая, не грубя.
Под их сердечные слова
Вдруг тяжелеет голова,
И ты очнешься одинок,
И тихий слышится звонок.

С людьми счастливыми легко
Течет беседа под пивко,
Но вдруг накатывает страх,
И ты – не ты, а только прах,
Дорожный прах на их пути,
И надо в сторону сойти,
Сойти навеки с их дорог,
Забыть навязчивый звонок.

Нет особой надежды на то, чтобы смог
Безболезненно я свою жизнь завершить:
Всё сосчитано, взвешено, вышел итог –
Что изрядно я в жизни успел нагрешить.

Всё сосчитано, взвешено, вставлено в счет:
Где в погоне за красным словечком солгал,
Где превыше искусства поставил расчет,
Где за деньги, как шлюха, себя предлагал.

Потому и твердит беспристрастная твердь:
“Час пробьет – и один, без подсказки, поймешь,
Как низка, нечиста, унизительна смерть,
И духовности в ней не найти ни на грош”.

Час пробьет – и притихнет гордец-демиург,
Всё сосчитано, взвешено – каждый стишок.
Дирижерским движеньем поднимет хирург
Над разрезом живое сплетенье кишок.

Погоди, еще будешь зубами скрипеть,
В выделеньях своих по клеенке скользя.
Боль и даже бессилье придется терпеть,
Потому что молчать тебе было нельзя.

Так ты думал, кичась дарованьем своим,
Что бы было тебе, дураку, помолчать –
Даже если тебе, не в пример остальным,
На уста наложить позабыли печать.

Не гляди на меня, не гляди,
Не могу выносить этот взгляд.
Снова боль оживает в груди,
А во рту словно копится яд.

Не гляди – ибо нет больше сил
Ощущать этот ласковый свет.
Всё, что предал, сгубил, исказил,
Выплывает из прожитых лет.

Не гляди, ибо душ наших тьму
Ты не сможешь рассеять вовек,
Стыд же лишний не нужен тому,
Кто уже не совсем человек.

Не гляди – на призыв твоих глаз
Не под силу откликнуться мне.
Этот ласковый свет – не для нас,
Чей удел – оставаться на дне.