Лариса Рубальская - Переведи часы назад (сборник)

Где-то вдруг запели песню,

Он вскочил со стулом вместе

И любимый танец танцевал.

Это было давно, и прошло много лет,

Жил на свете печальный и умный поэт.

Разжигал вечерами он пламя свечи,

И стихи на бумагу ложились в ночи.

У поэта товарищ был – преданный гусь.

Он поэта любил, знал стихи наизусть.

Он дарил вечерами поэту перо,

И пером по бумаге водило добро.

Гусиное перо, гусиное перо —

Ну что это такое? – смешно и старо.

А гусь хочет нужным быть людям

Не в яблоках сладких на блюде,

Не пухом, в подушки набитым,

А словом в стихах знаменитым.

Мне недавно случайно слыхать довелось,

Что к потомку поэта пришел странный гость.

А поэт в это время поэму писал,

Что-то рифма не шла. Он в затылке чесал.

Странным гостем был гусь. Был поэт удивлен.

Гусь слегка был смущен, но вполне окрылен.

Подмигнул он потомку поэта хитро,

И на счастье ему протянул он перо.

Красавчик Сема мне напел такую песню,

Что от нее три дня кружилась голова.

И если с Семой я навек не буду вместе,

То брошусь в море, даже если не права.

Казалось мне, моя душа покрыта пылью,

Давно забыла я, как выглядит любовь.

Но на спине я вдруг почувствовала крылья,

Когда услышала так много жарких слов.

Сема, Сема, ты красавчик, Сема,

Ломит тело сладкая истома.

Маме я об этом ни гугу,

Без тебя я, Сема, не могу.

Сема, Сема, ты красавчик, Сема,

В голове моей раскаты грома.

Маме я об этом ни гугу,

Без тебя я, Сема, не могу.

Мне без тебя не жизнь, а вырванные годы,

Я вместо сна кручусь в постели по ночам.

И если, Сема, ты не сделаешь погоды,

То я не вылечусь, зачем ходить к врачам?

Но если хочешь ты иметь мою улыбку

И фаршированного карпа на обед,

На нашу свадьбу захвати смычок и скрипку

И так напой, чтоб услыхал весь белый свет!

На экране, на экране

Кто-то нежится в нирване,

Заклинает змей гремучих,

Как овец, пасет слонов.

На экране, на экране

Что ни кадр, то испытанье —

Фильм индийский, самый лучший,

Фильм индийский, про любовь.

Фильм индийский про любовь

Я смотрю в который раз.

Фильм индийский про любовь,

Слезы катятся из глаз.

На экране, на экране

Вдруг бедняк богатым станет,

Ведь его любила с детства

Дочь великого раджи.

На экране, на экране

Он потом ее обманет,

Заберет себе наследство

И к беднячке убежит.

Фильм индийский про любовь

Я смотрю в который раз.

Фильм индийский про любовь,

Слезы катятся из глаз.

На экране, на экране

Песню девушка затянет,

Но счастливая развязка

Неминуема в конце.

На экране, на экране

Наступил конец страданий —

Он ей братом оказался,

Вот и радость на лице.

А городничему мундирчик в самый раз.

Глаза веселые и жгучие, как ночь.

Косой и талией на диво удалась

У городничего хорошенькая дочь.

И на дочку городничего

Парни пялились столичные.

Ишь, какая симпатичная,

Как востра на язычок.

Ну, а дочка городничего

Улыбалась для приличия.

Парни, даже безразличные,

Попадались на крючок.

А папка доченьке приданого купил,

Он говорил ей строго, изгибая бровь:

«Хоть ты и взрослая, но все же не глупи,

Сначала замуж, а потом уже любовь».

И на дочку городничего

Парни пялились столичные.

Ишь, какая симпатичная,

Как востра на язычок.

Ну, а дочка городничего

Улыбалась для приличия.

Парни, даже безразличные,

Попадались на крючок.

Наделал шухера заезжий хулиган,

Жандармы в панике: «Лови его, лови!»

Завел он с дочкой городничего роман,

И, говорят, вчера он клялся ей в любви.

И на дочку городничего

Парни пялились столичные.

Ишь, какая симпатичная,

Как востра на язычок.

Ну, а дочка городничего

Улыбалась для приличия.

Парни, даже безразличные,

Попадались на крючок.

А у девчонки сразу кругом голова,

Как наша жизнь порой похожа на игру!

Забыв папанины полезные слова,

Она вернулась в дом родителя к утру.

Я на тебя держу обиду

И не могу никак уснуть.

Ну что ты ходишь с умным видом,

Решил бы лучше что-нибудь!

Вокруг насмешливые взгляды,

Да разговоры там и тут:

Давно уж замуж девке надо,

Да расхватали – не берут.

Ты скажи наконец —

Ну когда ж под венец?

Надоели твои заморочки.

«Ох, – вздыхает отец, —

Что он тянет, подлец?

Что-то в девках застряла ты, дочка».

Давно не девка я, папаша,

Я – неформальная жена.

Мне как-то ночью стало страшно,

И я с тех пор не сплю одна.

Не понимает искуситель,

Мой легкомысленный герой,

Что хочет грозный мой родитель

Нас видеть мужем и женой.

Ты скажи наконец —

Ну когда ж под венец?

Надоели твои заморочки.

«Ох, – вздыхает отец, —

Что он тянет, подлец?

Что-то в девках застряла ты, дочка».

С подругой я совет держала,

Она сказала мне, смеясь:

«Да он не женится, пожалуй,

Уж слишком быстро ты сдалась».

Нахмурит брови папка строго:

«Ой, девка, Господи прости!»

А я считаю дни с тревогой,

Чтоб в подоле не принести...

Великий царь с утра капризно топал ножкой,

И, вся в слезах, махала веером царица.

Медовой браги в кружку царь плеснул немножко

И уж не злится, а с народом веселится.

И катились времена,

И летели времена,

И другие времена наступали.

Пили рюмочку до дна,

Пили чарочку до дна,

А потом еще вина наливали.

Как бы лихо ни жилось,

Как бы горько ни пилось,

Есть спасенье от тоски и печали:

Выпьем рюмочку до дна,

Выпьем чарочку до дна,

Выпьем так, чтоб дно увидеть в бокале.

Какие были прежде дни, какие ночи!

Переливались струны звонкие гитары.

И, в погребочках откупоривая бочки,

Всю ночь гуляли развеселые гусары.

И катились времена,

И летели времена,

И другие времена наступали.

Пили рюмочку до дна,

Пили чарочку до дна,

А потом еще вина наливали.

Как бы лихо ни жилось,

Как бы горько ни пилось,

Есть спасенье от тоски и печали:

Выпьем рюмочку до дна,

Выпьем чарочку до дна,

Выпьем так, чтоб дно увидеть в бокале.

Мы все себя порою чувствуем царями

И по-гусарски улыбаемся безбедно.

Собравшись вечером на кухоньке с друзьями,

По рюмке чаю иногда принять невредно.

Я блондинов совсем не любила,

А к брюнетам лежала душа.

Но, увидев тебя, все забыла

И смотрю на тебя, не дыша.

Но сказал ты однажды мне сонно,

Что у нас отношенья не те.

И под свадебный марш Мендельсона