Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Летом 1827 года Пушкин одновременно работал и над исторической эпопеей в прозе, и над любимым своим детищем – романом в стихах «Евгений Онегин». Эти произведения тесно связаны между собой, причем не только хронологией их создания, но и многими невидимыми нитями художественного свойства. Перефразируя Анну Ахматову, можно сказать, что над Пушкиным, приступившим к роману о царском арапе, стояла «Онегина» воздушная громада…

Почему Пушкин, обратившись к Петровской эпохе, вывел на сцену экзотическую фигуру своего прадеда? Наверное, прежде всего потому, что в отношении к Ганнибалу проявился тот «личный автобиографический, домашний интерес к истории» (по определению Ю.Н. Тынянова), который Пушкин так высоко ценил у Вальтера Скотта.

Первые рассказы о загадочном «абиссинском принце», властной волей царя Петра спасенном из турецкого плена и призванном в Россию, Пушкин услышал еще мальчиком – от своей бабушки Марии Алексеевны Ганнибал.

Летними вечерами в подмосковном Захарове сказки о Бове-королевиче, о Лукоморье переплетались с «семейственной» легендой о знаменитом арапе, ставшем крестником русского царя. Любимая няня Арина Родионовна, в молодости служившая у Ганнибалов в Суйде, тоже хорошо помнила своего старого черного барина.

Принадлежность к этому славному и странному роду (как причастность к сказке, к трагедии), к «русскому ганнибальству» Пушкин ощутил очень рано – сначала в приметах собственной внешности и характера.

так написал о себе пятнадцатилетний лицеист в полушутливом стихотворении на французском языке. Тогда же в 1814 году лицейское стихотворение «Казак» он подписал: «А. Пушкин-Аннибал». С жизнеописания Ганнибалов, с пращура, он начнет потом свою автобиографию.

В детстве Саша Пушкин, русоволосый мальчик, говорил, что хочет покрасить волосы в черный цвет, чтобы более походить на арапа!

В московском музее поэта экспонируется миниатюрный детский портрет Пушкина, исполненный в самом начале XIX века неизвестным художником. Вот анализ искусствоведа: «Каким мы видим Пушкина на первом его портрете? Это большеголовый мальчик двух-трех лет, по-детски пухлый, с привлекающим внимание живым и серьезным взглядом темно-синих глаз. Волосы густые, светло-русые, с рыжеватым оттенком. Уже в этом детском портрете Пушкина, как в строении, так и в выражении лица, проступают черты, унаследованные им от прадеда абиссинца А.П. Ганнибала» [11] Павлова Е.В. А.С. Пушкин в портретах. М., 1983. С. 7–8. (Некоторые исследователи, заметим, ставят под сомнение утверждение о том, что на этом портрете изображен Пушкин.) .

Е.П. Янькова, знакомая родителей Пушкина, вспоминала: «Саша был большой увалень и дикарь, кудрявый мальчик <���…> со смуглым личиком, не скажу, чтобы приглядным, но с очень живыми глазами, из которых искры так и сыпались» [12] Рассказы бабушки Д. Благово. СПб., 1885. С. 459–160. .

Писатель-карамзинист М.Н. Макаров, московский приятель семьи Пушкиных, рассказывал: «В детских летах, сколько я помню Пушкина, он был не из рослых детей и все с теми же африканскими чертами физиономии, с какими был и взрослым, но волосы в малолетстве его были так кудрявы и так изящно завиты африканскою природою, что однажды мне И.И. Дмитриев сказал: “Посмотрите, ведь это настоящий арабчик”. Дитя рассмеялось и, оборотясь к нам, проговорило очень скоро и смело: “По крайней мере, отличусь тем и не буду рябчик” [13] Намек на рябое лицо И. Дмитриева. . Рябчик и арабчик оставались у нас целый вечер на зубах» [14] А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974. Т. I. С. 56. .

Порывистый, импульсивный, с «необузданными африканскими (как происхождение его матери) страстями» (М. Корф); «проявлялась в нем вся пылкость и сладострастие африканской его крови» [15] Там же. С. 69, 119. (Другой лицеист – М.Л. Яковлев на полях против этих последних строк возмущенно заметил: «Описывать так можно только арабского жеребца, а не Пушкина, потому только, что в нем текла кровь арабская».) (С. Комовский) – это Пушкин по воспоминаниям других воспитанников лицея.

А.В. Луначарский обобщил лицейский образ поэта: «Маленький стройный арапчонок, курчавый, с огнем в глазах, подвижный как ртуть, полный страсти, – таким видят Пушкина лицейские товарищи и педагоги» [16] Цит. по сб.: Дань признательной любви. Л., 1979. С. 90. .

«Невысокого роста, поджарый, подвижный, смуглолицый, с толстыми губами, крупными белыми каннибальскими зубами и глазами, сиявшими в минуты радости, он, судя по всему, соблазнил не одну сговорчивую царскосельскую девицу» – предполагает знаменитый французский писатель, Гонкуровский лауреат Анри Труайя, автор двухтомной биографии Пушкина (1946), только недавно появившейся в русском переводе [17] Труайя Анри. Пушкин: Биография в 2 томах. Т. I. СПб.: Вита Нова, 2005. С. 34. .

Когда 19 октября 1828 года лицеисты первого выпуска собрались на свой традиционный праздник, Пушкин вел шуточный протокол их встречи. Он перечислил присутствовавших и назвал их школьные клички, последним в списке значился: «…Пушкин – француз (смесь обезианы с тигром)» [18] Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. М.–Л., 1935. С. 733. . Тот же лицеист С. Комовский в своих воспоминаниях пояснял, что «по страсти Пушкина к французскому языку <���…> называли его в насмешку французом, а по физиономии и некоторым привычкам обезьяною или даже смесью обезьяны с тигром» [19] А.С.Пушкин в воспоминаниях… Т. I. С. 69. (что вызвало сердитую ремарку М. Яковлева: «как кого звали в школе, в насмешку, должно только оставаться в одном школьном воспоминании старых товарищей». Впрочем, и он тут же подтвердил, что Пушкина «звали обезьяной, смесью обезьяны с тигром») [20] Там же. С. 119. .

Юный Пушкин в неоконченной лицейской поэме «Бова» (осень 1814 года) восклицал, обращаясь к своему кумиру:

А почти через десять лет, в черновиках III главы «Евгения Онегина», под портретом Вольтера, появится автопортрет, явно стилизующий сходство Пушкина с великим французом [21] Жуйкова Р. Г. Автопортреты Пушкина (каталог). В сб.: Временник Пушкинской комиссии, XIX. Л.: Наука, 1985. С. 99 (портрет № 35). .