Автор неизвестен Европейская старинная литература - Поэзия вагантов

([I] «S., suo dilecto…»; [II] «G., unice rose sue…»; [III] «Accipe scriptorum, о fidelis, responsa tuorum…»; [IV] «Н., quondam carissimo…»; [V] «Sedens more turturis…»; [VI] «Ultra biennium…» Dronke , p. 472–484, N 1, 7, 3, 2)

Первые четыре — по мюнхенской рукописи XII–XIII в.; по-видимому, это — настоящие женские письма, лишь впоследствии объединенные в подобие письмовника. Рифмованная проза, которой они написаны, была в моде в «высокой литературе» в X–XI вв., потом сохранилась лишь в низовой словесности; можно думать, что письма относятся к началу XII в. Два последние письма (уже не рифмованной, а ритмизованной, риторической прозой) — из любовного письмовника Бонкомпаньо, итальянского профессора риторики XIII в., где они озаглавлены «О женщине, которая хочет воротить к себе друга» и «О красивой женщине, которая зовет к себе ученого мужа, трудящегося над науками». Все письма, особенно предпоследнее, пронизаны реминисценциями из «Песни песней».

(«Foebus ablerat subtractis cursibus…» Dronke , p. 334)

Текст по оксфордской рукописи первой половины XI в.; таким образом, это одно из самых ранних стихотворений нашего сборника, наряду с «Кембриджскими песнями» и «Молитвой о милой». С такой же непосредственностью, как в «Кембриджских песнях», здесь в латинские ритмы (на этот раз не гимнического, а горацианского происхождения) переложена характерная народная баллада о женихе-призраке, ночью являющемся к возлюбленной во исполнение обета верности. Кроме оксфордской, стихотворение сохранилось в той же ватиканской рукописи, что и «Жалобы монахини», но столь же безжалостно вымаранное, что особенно жалко, ибо текст здесь дополнен двумя строфами, скудные отрывки которых прочитаны Дронке под ультрафиолетовыми лучами так: после 2 строфы:

после 5 строфы:

(«Nam languens amore tuo…» Dronke , p. 275)

В тексте «Кембриджских песен» эта строфа вставлена в песню «Снежный ребенок» (ср. ниже, стр. 572) — вероятно, в оригинале рукописи она представляла собой приписку на полях, вариирующую (или задающую) ритм соответственной строфы основного текста. Типичный тон «женской песни» не лишен, однако же овидианских мотивов (Филлида, ждущая Демофонта, и пр.).

(«О comes amoris, dolor…» СВ 111 (162))

В Буранском сборнике переписана дважды: в основном тексте и — с исправлениями — на отдельном листке. Другие рукописи неизвестны. Одно из лучших стихотворений вагантской лирики, с редким для нее мотивом платонической любви и с изысканными риторическими словесными повторами. Нарочитая двусмысленность выражений оставляет неясным, идет ли речь о кончине возлюбленной или о ее удалении в монастырь.

(«Non est crimen amor, quia, si scelus esset amare…» CB 121 a (84a))

«Стих», отделяющий в Буранском сборнике группу любовных стихотворений от «Плача о Ричарде Львиное Сердце». Это — начальные строки стихотворения, приписываемого (без особых оснований) Марбоду Реннскому (конец XI в.) («Patrologia latina», 171, p. 16676).

(«Militat haut aliquis nisi miles…»)

Четверостишие на распространеннейшую тему соперничества в любви между рыцарем и клириком; печатается по Вальтеру, стр. 150. Оба аргумента — из Овидия: «всякий любовник — воитель» — знаменитое начало любовной элегии I, 9; «правит любовью наука» — не менее знаменитое начало поэмы «Наука любви».

(«Omittamus studia…» СВ 75 (48))

Сохранилось только в «Буране». Две последние строки начальной строфы выпали в рукописи. Ср. пер. О. Б. Румера в «Хрестоматии по западноевропейской литературе средних веков».

(«Ессе gratum et optatum…» СВ 143 (106))

Сохранилось только в «Буране». Этим текстом начинается известная кантата К. Орффа «Carmina Burana».

(«Ver redit optatum…» СВ 137 (100))

Сохранилось только в «Буране». Не исключена возможность, что в тексте выпала третья строфа с традиционным обращением к возлюбленной. Вместо нее за стихотворением следует строфа немецкого текста того же ритма и приблизительно того же содержания.

(«Tempus est iocundum…» СВ 179 (140))

Сохранилось только в «Буране»; текст местами испорчен, и порядок строф сомнителен. В перепечатываемом здесь переводе О. Б. Румера заменен перевод припева (более близким к подлиннику) и добавлен перевод 7 строфы, случайно пропущенной переводчиком.

(«Hiemale tempus, vale…» Raby , p. 308)

Стихотворение из цюрихского сборника; ритм довольно сложен, но образы не выходят из рамок традиционной учености.

(«Imperio — eya!..» Raby , р. 193)

Стихотворение № 19 Сент-Омерской рукописи любовных стихов Вальтера Шатильонского. «Звонкие» припевы такого рода, по-видимому, были часты в вагантских песнях, но не всегда фиксировались в рукописях.

(«Primo quasdam eligo…» Dronke , p. 366)

Впервые опубликовано Бринкманном в 1925 г. по флорентийской рукописи начала XIII в.

(«Flos in monte cernitur…» Dronke , 390)

Впервые опубликовано Древесом в 1895 г. по флорентийской рукописи французского происхождения конца XIII в. Стихотворение необычно речью от третьего лица и нераскрытой метафорой «девушка — роза», неминуемо напоминающей современному читателю знаменитую песню Гете «Степная розочка».

(«Amor habet superos; Iovem amat Iuno…» CB 88 (61))

Порядок строф в СВ перепутан (примешаны строфы из другого стихотворения того же размера и тоже любовного содержания — по предположению В. Мейера, из пародии на наше) и предположительно восстановлен Мейером и Шуманом по другой, флорентийской рукописи. В подлиннике рифмуют не только стихи, но и полустишия. Об образе героини вагантской лирики см. статью, стр. 498.

(«Ех ungue primo teneram…» Dronke , p. 378).

Секвенция из Сен-Марциальского песенника в парижской библиотеке, составленного в 1210 г.; последняя строфа дополнена по Оксеррской рукописи XIV в. Сам Дронке указывает на перекличку с СВ 88. Имя Лики восходит к Горацию III, 10; тема — к Горацию III, 6; даже возраст героини перекликается с Петронием, 25. Таким образом, стихотворение явно рассчитано на узкий круг образованных знатоков, — отсюда и эротическая изысканность темы.

(«Stetit puella rufa tunica…» CB 177 (138))

Сохранилось только в «Буране». Двуязычное стихотворение: в последней строфе выделенные курсивом строки написаны по-немецки, остальные по-латыни; в переводе вторжение немецкого языка передано мужскими окончаниями. Явная переработка народной песни; от этого нарушена и правильность строфики.