Теодор д'Обинье - Трагические поэмы

Лавашри. Надо было видеть все хитрости, благодаря которым эти переговоры затянулись почти на два года. Под конец герцог д’Эпернон через посредство маркиза де Брезе велел предложить до двухсот тысяч франков наличными с уплатой, основанной на доверии продавцу. Но Обинье передал свои крепости господину де Роану за сто тысяч, наполовину наличными, наполовину в рассрочку. После этого он удалился в Сен-Жан д'Анжели, поселился там и закончил всецело за свой счет печатание своих «Историй»; он почел за великую честь то, что эти книги были осуждены и сожжены в Парижском королевском коллеже.

В это время началась небольшая война королевы-матери [735] В 1620 г. Мария Медичи подняла часть знати против Люина, фаворита Людовика XIII, начав так называемую «войну королевы-матери». Протестанты в своем большинстве не принимали участия в этих событиях, исключение составили Роан и Субиз. , для которой герцог де Роан вызвал губернатора Сен-Жана, Обинье и еще восемь других своих друзей в Сен-Мексан как бы для того, чтобы узнать их мнение, должен ли он вступить в эту войну. В действительности же он задал им вопросы другого рода; он спросил, в частности, у Обинье, что потребовалось бы для армии королевы, чтобы с шестьюдесятью тысячами людей осадить Париж. Обинье ответил, что уже имел честь быть дважды призванным для подготовки к этой осаде и вполне точно помнит, как тогда действовали, но, вместо того чтобы ответить на это неожиданное предложение, он просил герцога подумать о той смуте, которая разделит его партию, как только он, Обинье, в нее вступит; а чтобы дать понять, что у него есть в запасе еще крайние средства, и показаться еще несносней, он решительно заявил, что не поднимет оружия за партию и не обнажит своей скромной шпаги.

Итак, прощаясь с герцогом, он сказал обоим братьям: «Я уже заявил вам, что не принадлежу к сторонникам королевы, но, в случае смертельной для вас опасности, буду сторонником Роана и в моем лице вы всегда найдете верного сподвижника. После этого он удалился в Сен-Жан, где городские бунтовщики, узнав, как осаждавшие Париж потерпели поражение у Пон-де-Сэ, восстали и прогнали представителей власти герцога, его наместника и военачальников.

Герцог написал своему другу, чтобы напомнить ему обещание помочь в случае смертельной опасности. Обинье нашел обоих братьев и ла Ну с двумя полками, насчитывавшими пятнадцать или шестнадцать сотен пехотинцев и около сотни всадников. Так как все они могли отступить только в Сен-Мексан и направились к Нижнему Пуату, не подготовив себе позиций, где бы можно было сопротивляться дня два, Обинье взял на себя руководство этими людьми, сбившимися с дороги, и направил их по верному пути, который он сам уверенно проделал бы ночью, не приди накануне вечером известие о заключении мира с королевой-матерью [736] Речь идет о мире, заключенном в Анже 10 августа 1620 г. и теми ее сторонниками, которые пожелают воспользоваться этим событием.

Между тем войска короля спешно заняли Пуату, и Обинье решил провести последние годы своей жизни и умереть в Женеве. Сторонники фаворита повсюду искали его и послали в главные города предписания арестовать Обинье, в особенности при речных переправах. Обинье отправился с двенадцатью хорошо вооруженными всадниками и, пользуясь тем, что хорошо знал дороги, провел первую ночь в трех полках и трех караульных помещениях армии. В пути очень кстати ему несколько раз повезло: так, когда он наткнулся на полк, остановивший его в предместьях Шато-Ру, встречный крестьянин переправил его через реку в необычном месте; потом, когда его отряд был разделен пополам при проезде через Бурж, ему так же посчастливилось с другим проводником; многие дворяне и пасторы, к которым он обращался, чтобы попросить у них проводников, не зная его, но побуждаемые добрым чувством, указывали ему путь сами.

Пастор из Сен-Леонара, сопровождавший Обинье в Конфоржьен, упросил его сделать крюк, чтобы повидать в одной деревне чудо: женщину семидесяти лет, дочь которой умерла в родах; женщина эта, прижав новорожденного внука к груди, вскричала: «О Господи, кто же накормит тебя?!» При этих словах младенец нашел губами сосок бабушки и вдруг обе груди ее наполнились молоком, которым она и прокормила его целых восемнадцать месяцев. История эта, до того, как стать преданной огласке, заверена была официальным церковным актом.

В Конфоржьене местный барон поручил некоему Пти-Руа показать дорогу своему гостю; этот Пти-Руа собрал ночью нескольких дворян из той же области, чтобы завести Обинье к ним в засаду, но утром, поговорив с Обинье, Пти-Руа почувствовал себя дурно, отказался идти и дал ему проводника, который повел его по другой дороге. В этом сознался один молодой дворянин; умирая, он попросил прощения у своей матери, воспитавшей его в протестантской вере.

Когда люди Обинье, по его приказанию, попарно проходили через Макон, какой-то старик остановил одного из них среди улицы и шепнул ему на ухо: «Хорошо делаете, что проходите попарно». Отсюда господин Фоссиа направил Обинье к господину д'Аньеру и проводил его до Женевы. Кроме того, в Жексе произошел бунт, и Обинье подвергся опасности быть арестованным за ношение оружия, запрещенного в этой области. Гарнизонные солдаты схватили нескольких тайно сопровождавших его дворян и поступили бы так же и с Обинье, если б он не оказал сопротивления. Ему посчастливилось отбиться, не ранив ни одного из них; иначе он был бы схвачен и убит, потому что, как только его арестовали бы, преследовавший его маркиз де Сипьер, имея при себе его изображение, схватил бы Обинье по праву королевского уполномоченного.

Наконец в четверг, первого сентября 1620 года, Обинье прибыл в Женеву и был принят с большим радушием и почетом, чем он мог ожидать в качестве беглеца. Он удостоился не только обычных почестей, какие оказывались всем знатным иностранцам в этом городе, но его еще посетил первый синдик и повел в храм, чтобы предоставить место прошлогоднего первого синдика, — кресло, предлагаемое в знак особого почтения только государям и королевским посланникам. В честь Обинье был устроен общественный обед, на который были приглашены все члены синьории и несколько иностранцев. К этому обеду были поданы пребольшие марципаны, украшенные гербом гостя. После того, как Обинье прожил некоторое время у господ Пелиссари [737] Побочный сын А. д'Обинье Натан, приехавший в Женеву вместе в отцом, женился на дочери Пелиссари. и де Турн, для него за счет города сняли дом господина Сарразена, впоследствии купленный португальскими принцессами [738] Дом, о котором идет речь, был куплен в 1625 г. принцессой из дома Нассау, женой дона Мануэля Португальского. , пока, женившись, он не приобрел другого дома. Ему показали все склады оружия, открыли все государственные тайны, удовлетворили его желание произвести смотр всем шестнадцати полкам, чего не случалось в продолжение двадцати лет. Был создан военный совет только из семи лиц, где ему предоставили полную власть, и это положение дел продолжалось, пока у этого собрания не потребовали присяги в верности и сохранении тайны. Узнав, что его сотоварищи обязаны сообщать о главных делах Малому совету, Обинье согласился принести присягу в верности, но не присягу в сохранении тайны, если его сотоварищи не будут освобождены от обязанности сообщать о делах, заслуживающих, по их мнению, умолчания. Между тем савойские войска удалились, и, ввиду вышеупомянутых затруднений, совет прекратил свои занятия.