Давид Гофштейн - Избранное

Чтобы кудри не мешались,
Забрала ты их повыше,
И два ушка показались,
Будто птенчики под крышей.

Мне спасенья нет сейчас:
Прямо в сердце мне стучится
Взгляд горячих, дерзких глаз,
Скрытых в набожных ресницах.

В голове твоей роятся
Мысли веры, страсти, зла.
Мысли ссорятся, теснятся,
Как птенцы в гнезде орла.

Весь город млел, под солнцем изнывая,
А там, над пылью, с тучкой наравне,
Царила ты незримо в вышине,
Мой каждый шаг чудесно освежая.

Ты, как дитя, игрушки здесь и там
Расставила на людном перекрестке:
Вот пояски твои на платьях дам,
Вон девушка бежит в твоей матроске.

Здесь все твое и вместе с тем чужое.
То явь, то сон вокруг меня витают.
И стоит мне взглянуть в лицо любое —
Твой дикий взор мне сердце обжигает!

Кружи, закружи меня жарко!
Меня не легко закружить.
Ну, кто еще смог бы так ярко
Мне душу огнем озарить?!

Кружи меня, мучай, ликуй!
Но все же ты сдашься, устанешь.
Чем злее на людях ты ранишь,
Тем завтра нежней поцелуй…

Что я нашел? Я посмотрел вокруг
И в сотый раз открыл, что ты — красавица!
И что твой взгляд, мой шаловливый друг, —
Зачем скрывать? — мне бесконечно нравится…

Заря багрянцем в небе разлилась…
Влюблен я нынче, но влюблен вдвойне:
Твоя сестра двоюродная мне
Давно, признаться, по сердцу пришлась…

Над соснами, над синей кромкой бора
Нашел я гул могучего мотора.
Штурмуют высь отважные пилоты.

Еще нашел я в тишине лесной,
Что жизнь вперед, вперед летит стрелой!
А над Москвою реют самолеты…

Нередко наша радость исчезает.
Куда? Увы, никто того не знает.
Потом придет, как будто сон чудесный.
Откуда появилась? Неизвестно…

Еще нашел я среди мхов сырых,
Меж диких сосен, желтых и косматых,
Далекий отзвук дум моих былых,
Что были тверды, словно сталь, когда-то…

Еще нашел я, что сегодня Спас.
К тому ж суббота… День совсем неплох!
Да только жаль, что мать моя сейчас
Не скажет мне, как встарь: «А гуте вох!» [2] «Доброй недели». …

Когда я слышу голос твой грудной,
Мне кажется, я вздох земли ловлю.
Тебя, мой друг, и край родимый мой
Я горячо и преданно люблю!

И я душою словно бы срастаюсь
С красою строгих северных лесов.
И так же вот торжественно качаясь,
За веком век я здесь стоять готов…

Нет, солнце тут не греет с высоты.
Но мне тепло, — ведь здесь, на берегу,
Твои едва заметные следы
Видны с моими рядом на снегу.

В глазах твоих, глубоких как колодцы,
Не гаснут искры жаркого огня.
И в них всегда с любовью для меня
Сто тысяч солнц играет и смеется!

Чуть твой взгляд огнем заблещет
Иль украдкой улыбнется —
У меня уж сердце бьется,
И робеет, и трепещет.

И к рукам твоим тогда я
Обращаюсь в тишине:
— Вот душа моя живая,
Облегчите душу мне!

Шевельнула ты рукою.
Ничего тот жест не значит,
Но, ограблено тобою,
Мое сердце горько плачет.

Сердце силится прорваться
Сквозь волос густые чащи.
Рассказать бы, докричаться
О любви моей горящей!

Дверь открой, сойди с порога,
Выйди в полночь на дорогу —
Снег кружится…

Тишина, луны сиянье…
Из глубокого молчанья
Боль струится…

Снег летит пушистый, редкий…
Нет, не снег — то грусти сетка
Средь полей…

Встань у дремлющей деревни.
Скрипа ждут и дверь и сени,
Ждут людей…

Скажи, мой друг, не хмурь капризно бровь,
Когда и как ты душу мне смутила?
В могуществе ль твоем горит любовь
Иль ты в любви могущество сокрыла?

Меня всегда красой ты ослепляла.
А вот души твоей я не познал:
Глухая ночь в тебе ли задневала
Иль яркий день в тебе заночевал?

Ответь же, друг, ответь, моя любимая.
Открой: откуда красота такая?
Откуда эта шея лебединая?
Она плывет, закатом отливая…
Она плывет… Но из какого края?!

Красивейшая женщина на свете!
О, не скрывай, прошу, ответь скорей:
Где этот край? Где на земной планете
Лежит страна прекрасных лебедей?

О, не стыдись! Но ты молчишь, скорбя…
Коль ты одна и безответна даль,
Позволь тогда на шее у тебя
Излить тоску, излить мою печаль…

О, ночи, бессонные ночи мои,
Когда, будто встав из могилы,
Становятся в строй и вступают в бои
Во мне заключенные силы.

И каждый решительно-тверд, как гранит,
И каждый мне взглядом без слов говорит
— Знай, я за тебя!
— Знай, я за тебя!

И вот среди ночи на поле сраженья
Стою молчаливо с бойцами.
Я слышу сердец их глухое биенье
И взглядов их чувствую пламя…

Два войска во мне неподвижно стоят
И каждое — друг мне, и каждое — брат.
И каждое ринуться в битву готово
И ждет твоего только знака иль слова…

Глаза твои жгут и смеются, дразня,
Они говорят мне безмолвно о том,
Что кто-то любил уже в прошлом меня
И кто-то любить еще будет потом.

А эта вот родинка — словно сосок,
Что нежно на тельце ребячьем темнеет.
Смотрю на нее — и в груди моей ток…
Предчувствием радостей сердце хмелеет.

Желанья мои и душевные силы,
Сомненья и ревность с колючей тоской —
Все, все поместилось на родинке милой,
На крохотной точке над верхней губой…

Из тех лесов, где шла тропа моя,
Угрюмый ельник всех беднее светом.
О, как несчастлив был бы я,
Когда бы не был я поэтом…

Гляжу: над каждым травяным бугром
Вознесся столп закатного сиянья.
Я слышу первый глас: «Да будет свет» —
Глагол библейского преданья.