Давид Гофштейн - Избранное

Что бьешься ты, душа,
Во глубине груди?
И содрогаются опоры бытия,
И поднимается
Победный голос славы
И, опустясь, в пыли
Тускнеет у подножья.
Трепещешь ты, душа,
Гудишь в моей груди,
Купаешься в пыли
И роешься в золе,
Как птицы в знойный день
Пытаются найти
Прохладу на земле
И свежесть — на песке.
Что клонишься, душа,
Что так гудишь в груди,
Как жертвенная кровь,
Кипишь, не утихая,
Бездумно поливая
Горючий серый камень
Безгрешной чистотой.
Склоняйся же, душа,
Гуди в глуби груди!
От крови очищайся;
Возьми от плача ясность,
От пепла — чистоту,
А от кипенья — нежность,
И светит пусть тебе
Твоя большая боль!

Туда, туда,
К невзрачному холму,
Что стал приютом телу твоему,
Туда, туда —
К полям Волыни милой —
Я простираю руки…
Обширна родина твоя,
И на простор тысячемильный
Выходит дружная семья
Неунывающих и сильных,
И алые знамена спорят
Со всей всесветной вражьей сворой!..
Мой нежный брат — герой!
Как с первым ожиданьем
Привольных радостей весеннею порой,
Как с первым содроганьем
Горячего и гордого страданья,
Так и с тобой
В борьбе великой нашей
Останется навеки верным,
Навеки неразлучным
Мое простое сердце!..

Говорит колес немолчный грохот:
Снова, снова я в пути лечу.
Что здесь хорошо теперь, что плохо —
Знать хочу.

Если грань одну мы уничтожим
(Это — беспокойство, то — покой!),
Обнаружить разницы не сможем
Никакой!

Рельсы и колеса… Дым недобрый —
Сколько ни гони — не убежит…
Прикоснись к покою, и твой образ
Будет жить!..

Брат мой! Верь, что каждый миг
Каждый зоркий взгляд найдет —
В селах, городах, полях —
И рождение и взлет.

В селах, городах, полях
Возникает каждый миг
Новой жизни новый шлях.

Брат мой! Видеть поспеши!
И, увидев — каждый миг
Славить в глубине души.

О, мой беленький песец!
О, лисичка снеговая!
Я опять припоминаю
Песню мук и стон сердец.

Я к тебе держал свой путь,
Я бежал, гонимый путник,
От скорбей ежеминутных
Не надеясь отдохнуть.

Где-то в прошлом, далеки,
Недоступные для мысли,
Тени ужаса повисли,
Песни скорби и тоски.

Я на стволе своем,
С его ветвями
Старыми,
Седыми —
Ветвь юная,
И мне дано
Расти.
Весенним днем
Я зеленею,
Жизнью наливаюсь
И поднимаюсь
Туда,
Где свет
Сияет ясный.
И я своим цветеньем
Красным
Хочу беседовать
С великим миром.
Мой старый ствол
Мне силу юную дает,
И в час,
Когда ночная тень
Уходит,
Чтобы новый
Родился день, —
Лишь солнце
В небесах взойдет,
Мир засверкает,
Солнцем озаренный,
Из старой ржавчины
Во весь свой рост
Навстречу солнцу
Встает
Моя вершина юная,
Моя сияющая крона!

Клинком меча
Занес наш шар
Земной
Безмолвный зов
И светом фосфорным
Сечет свинцы туманов…
Бурлящей лавы
Огненный покров
Объял края и страны.
И жерла стоков мировых
Обильно изрыгают
Вино,
И желчь,
И кровь…
И в омут бешеный
И рвет и мечет
И легкую щепу
И глыбы камня…
И ныне сам я
Знаменье времен,
И бег пространств,
И пыль миров
В пустотах межтуманных…
Бурлящей лавы
Огненный покров
Объял края и страны…

Наш гулкий шаг —
В твоих передовых рядах,
О, человечество!
Средь гордых, мужественных и упорных
Наш путь далек.
Повис на перекладинах позорных
Наш древний бог.
И веет, реет в ветровых заплатах
Наш старый красный стяг.
Ровнее шаг!

И дробью яростной рокочет барабан,
Пронзают воздух лязг и звон тарелок,
И зычный зов бросает в небо смело
Блестящая труба.

Я ныне сам — кусок звенящей меди.
Мой бодрый клич — у каждого в ушах.
Топчу уюты бархатных наследий,
Стенанья слабых хохотом глуша.
Ровнее шаг!

Я вижу вольный
Факел твой,
Его фитиль прямой,
О, мир великий!
Я за собой
Влачил
Тяжелый шлейф нужды,
В короне
Муки древней,
Мир великий!
Нить белую
Приставил я,
Чтоб ярче стало
Пламя фитиля.
Нить эту
Белую
Льняную
Я кровью правды
Окропил.
Пусть вольный
Факел твой
Несет нам
Свет живой!
И если в ярком
Пламени его
Я не увижу
Дара своего —
Той нити алой,
Утешусь тем,
Что этой
Лептой малой
Прибавил факелу
Огня!
О, мир великий,
Это — радость
Для меня!

Мы родом из скал и утесов,
Измолотых
Жерновом времени,
Мы —
С морями,
Ветрами
И далью дружны,
Мы родом из скал и утесов!

Мы родом из скал и утесов,
Сломавших устои земные.
Мы гордо идем,
Мы впервые
В движенье ветров,
Метелей и вьюг,
Братаемся с бурей,
С волнами морей,
Идем,
Наступая,
На восток
И на север,
На запад
И юг.

Явился юный день, и пламенен и ал,
Тугие приподняв лучи-поводья,
Ручьи на склонах напитал
Восторгом половодья.
Им всем под солнцем веселей
Бежать и падать на обрывах,
И отражать огонь лучей,
И пену мчать на гривах,
И, услыхав ответ на рокот,
Светясь сияньем новизны,
Напевы братские весны
В избытке сил нести далеко!..

Вот бельэтаж…
Зовет и манит он —
Я восхищен…
В сиянии витрин зеркальных
Покой…
Крутой
Карниз массивный
Непрестанно
Ведет мой глаз все выше, выше,
Где взора человеческого жаждут крыши
Домов титанов…
Но я
Всей страстью бытия
Ловлю дыхание подвала
За низкой загрязненной амбразурой…
Под ней,
Под этой бровью хмурой,
Там словно бы затрепетали
Ресницы,
Запрокинутые вверх, —
Стеклянный взор
Алкает света с давних пор…
А «верх» —
Затоптанный подошвой тротуар, —
Размахивая шлейфами дородных пар,
Обильной пылью насыщает глаз
Кроваво-воспаленный…
И мнится:
Буркнул низкий бас
Спины согбенной,
Луком напряженной.
Я жду — вот-вот
Стрелой великолепие взорвет
И камня
Не останется на камне…
. . . . . . . . . .
Но мысль об этом так легка мне!..